Он достал ключ с биркой «Гл. ред.», открыл дверь кабинета Симкиной, втолкнул туда Гошу, положил ключ на место и тоже устремился в кабинет. Симкина и Ценз вошли в приемную ровно через секунду после того, как Василий захлопнул за собой дверь.
— Вера! — позвала Симкина. — Опять убежала. Знаешь, в последние дни редакция разболталась до предела.
— Я бы на их месте тоже разболталась, — Ценз толкнула дверь кабинета и растерянно оглянулась, — закрыто…
— Откроем. — И Симкина проделала тот же маневр, что и Василий, — достала ключ из стола секретарши и открыла дверь. — Так что случилось? Ведь что-то случилось?
— Случилось, — Татьяна Эдуардовна затравленно посмотрела на подругу, — случилось. Знаешь, Нора, все еще больше запутывается. Я и раньше ничего не понимала, а теперь — подавно.
— Да что такое?
— Мне казалось, что я догадываюсь. Сначала тот разговор с Сашей, помнишь? Когда мы поехали на дачу и он пытался меня уверить, что Вадим убил Светку. Мне это очень не понравилось. Потом он решил баллотироваться, и я подумала — ага, вот лишнее доказательство. Вадим ему мешает, и убийство — отличная разменная карта. Правильно?
— Ты же знаешь, я твоего Трошкина терпеть не могу, — вздохнула Симкина, — так что на мою объективность тебе лучше не рассчитывать. Конечно, я соглашусь с любыми доводами в пользу того, что он редчайшая сволочь.
— Нет, здесь эмоции ни при чем! Смотри, он собирается баллотироваться, да? Вадим объективно имеет больше шансов, он самый популярный в крае человек. К тому же Вадим — его друг, так что в глазах людей поступок Саши выглядит погано: даже девушек у лучших друзей отбивать не принято, а уж губернаторский пост и подавно. В случае с девушкой еще можно оправдаться дикой страстью, а борьба за власть — это чистый расчет. И вдруг, заметь, совершенно вдруг, все складывается как нельзя более удачно — убивают Светку и Вадим становится главным подозреваемым. Саша ведет себя как свинья, но очень грамотно…
— Как грамотная свинья.
— … да, он не предает друга, а делает вид, что тот оказался нехорош. Ну, действительно, кто осудит человека, который перестал дружить с убийцей?
— То есть ты считаешь, что Светку удушил Трошкин?
— Считала. Не стопроцентно, но почти. А вчера я поехала к нему на дачу. То есть сначала я приехала в фонд, мне сказали, что он с этим подонком Семеном уехал на дачу, и я поехала следом.
— Интересно, зачем?
— Чтобы сказать ему все это.
— Тань, ты что, дура?! — вскипела Нора. — Если твои соображения верны, если он убийца, то как можно идти к нему с открытым забралом? Чтоб он и тебя убил?
— Нет, меня бы не убил, слишком рискованно. Но слушай дальше — приезжаю, на даче — никого, только сторож. Видимо, эта сладкая парочка — Саша и Семен — заехали куда-то по дороге. Сторож меня знает, так что любезно разрешил мне хозяина подождать. Проводил меня в гостиную, а там…
— Неужели очередной труп? — усмехнулась Симкина.
— На столе — конверт. Я дождалась, пока сторож уйдет, и, знаешь, позволила себе полюбопытствовать. Так вот — в конверте фотографии, сделанные скрытой камерой, где-то они Сашу подловили. Такие, знаешь, порнушные фотографии, и девица с ним такая… впрочем, это не мое дело, девица как девица, вполне кондиционная шлюха. И записочка в конверт вложена: снимешь свою кандидатуру, оставишь в покое Иратова — получишь негативы.
— Да ну? — ахнула Симкина.
— И теперь я уже не знаю, что и думать. Получается, что Вадим шантажирует Сашу, а к такому повороту событий я была совершенно не готова.
— Так ты думаешь, что это Вадим… Светку?
— Нет, ничего такого я не думаю. Но до вчерашнего вечера Вадим представлялся мне пострадавшей стороной, и получалось, что Саша либо воспользовался его неприятностями, либо сам их инициировал. А теперь… Раз эти фотографии есть у Вадима, значит, он заранее готовил компромат на Сашу. Понимаешь? Не вчера, не три месяца назад, а раньше.
— Почему? — удивилась Симкина. — Трошкин мог с этой девицей и три дня назад…
— Нет! Боже сохрани! Я хорошо его знаю. Он даже Светку отставил, опасаясь разговоров и слухов. Нет, он, конечно, плейбой, но очень осторожный, а губернаторский пост — слишком серьезный куш, чтобы так им рисковать.
— Ну и? — Симкина задумалась. — Нет, я не верю, что Вадим действует такими методами. Конечно, он не святой, но и не такой прожженный негодяй, как твой Трошкин. Нет, вряд ли.
— Но не думаешь же ты, что кто-то, некий невидимый благодетель Вадима в тайне от него помогает ему таким образом? Заранее собирает компромат на его потенциальных конкурентов… Чушь собачья.
— Да! — Симкина даже подскочила на стуле. — Вот именно! Год назад или, допустим, полгода назад никто и подумать не мог, что Трошкин сунется в Красногорский край и захочет баллотироваться в губернаторы. Зачем же Вадиму или его людям следить за милым другом и помощником Иратова?
— Ты хочешь сказать…
— Да, я хочу сказать, что фотографии эти обломились Вадиму или его, как ты выражаешься, благодетелю случайно.
— Такие вещи, — жестко сказала Ценз, — случайно не обламываются. Откуда?
— От, упокой бог ее подлую душонку, Светки. Она специализировалась на такого рода ценной информации. И мне, как ты знаешь, ее увлечения очень дорого стоили — она сгубила МОЙ журнал, превратила его в бульварный листок для порнографических доносов. От Светки, поверь.
— Но как?!
— Еще одна интересная деталь, — Симкина помялась, виновато вздохнула, но все-таки договорила, — я оказалась невольной свидетельницей повышенного интереса Трошкина к наследству Светки, то есть Резвушкиной. Извини, но я попыталась использовать его в своих целях.
— Использовала Сашу? — Ценз рассмеялась. — Поздравляю. Ты первая, кому это удалось. До последнего дня он всех использовал, но не наоборот.
— Когда у меня появилась эта пакость, я имею в виду Резвушкину, восставшую из пепла, я сдала ее Трошкину. Позвонила и сообщила, что она ко мне собирается. Он очень заинтересовался.
— И что — получилось? — горько усмехнувшись, спросила Ценз. — Он с ней расправился?
— Нет, получилось все наоборот. Вместо одной Резвушкиной я приобрела двух.
— То есть?
— Когда у меня сидела одна, неожиданно ворвалась другая, точно такая же.
— Что значит — точно такая же? Двойники?
— Нет, но одеты они были почти одинаково, и, главное, обе претендовали на гордое звание доносчицы Резвушкиной. И, соответственно, обвиняли друг друга в присваивании чужого имени.
— Удобно. — Ценз улыбнулась. — Тебе надо было сказать: «Не ссорьтесь, девоньки, похотливых политиков на всех хватит». И пусть бы себе работали командой, на производительности труда это сказалось бы самым лучшим образом.
