— О, Дуня, привет. — Я помахала рукой. — Как дела? Ты к Александру Дмитриевичу?
— Не поверишь — к нему, — мрачно ответила Дуня. — А как ты догадалась?
— Вижу, ты сидишь у него в приемной…
— Правильно. Умная девочка. — Дуня посмотрела на меня с презрением.
— Вас ждут, — разочарованно сказала я Трошкину. — Опять не везет. Видите, лучше мне прийти попозже.
— У меня, — Трошкин бросил быстрый взгляд на Дуню, — недолгий разговор. Может быть, подождете пять минут?
— Пять минут?! — рассвирепела Дуня. — По моим ощущениям, нам предстоит долгий разговор.
— Я подожду, — сказала я, — все равно мне уже спешить некуда. Понимаете, Александр Дмитриевич, я сегодня утром навещала свою подружку, и она просила меня посидеть с ее ребенком, пока она сбегает в парикмахерскую. Она очень страдает от того, что намертво привязана к дому — у нее ни мамы нет, ни няни, которые могли бы ее иногда подменить. Она говорит, что чувствует себя как в мышеловке.
Я особо выделила последние слова и скосила глаза на Дуню — думай, дорогая, думай. Ну должна ты понять, что Трошкин прислал к тебе бандита! Но Дуня отрешенно смотрела в потолок.
— И только она за порог — приезжает ее муж! Представляете, муж, которого она ждала всю неделю. Всю неделю! — Я опять выразительно посмотрела на Дуню. — Ждала, ждала, и, как только она за порог — вот и он.
Трошкин слушал этот бред с болезненным выражением лица.
— И где же он шлялся всю неделю, муж вашей подружки? — безо всякого интереса спросил он.
— В командировке.
— И отлично. — Трошкин явно не понимал, зачем я рассказываю всем эту дурацкую историю. — Приехал, и ладно. И парикмахерская кстати оказалась — вернется к мужу красивая.
— Нет. Он не стал ее дожидаться и сам помчался в парикмахерскую, ну, в ту, в которой она сейчас. В ту самую.
— Было бы странно, если бы он поехал в какую-нибудь другую парикмахерскую, — мрачно сказала Дуня, после чего, кряхтя, поднялась из кресла и направилась к двери:
— Куда вы? — хором спросили Трошкин и Марина.
— У меня, в отличие от вас, нет времени часами слушать эту идиотку. Но вам, я вижу, интересно узнать про ее подружек, их мужей и детей. Жалко, мамы и няни нет, а то она бы и про них нам рассказала.
— Нет, нет, — смутилась я. — Извините, я понимаю, что здесь никому не интересно, что произошло со мной сегодня утром. И тебе, Дуня, особенно. Иди к Александру Дмитриевичу, а я пока поболтаю с Мариной.
— Спасибо, Сашенька, — кивнул Трошкин, — я вам очень благодарен за терпение и понимание.
Черт с ним, с моим пониманием, а вот поняла ли Дуня мое зашифрованное послание? Надеюсь, поняла.
Трошкин и Дуня скрылись в кабинете, а Марина демонстративно уставилась на монитор компьютера и принялась барабанить по клавишам. В чем, в чем, а в радушии ей не откажешь.
— Ради бога, не откладывайте свою работу, — громко сказала я, — и не обращайте на меня внимания.
— На вас трудно не обратить внимание, — ледяным тоном сказала Марина. — Почти невозможно.
— А вы попробуйте. — Я выглянула в коридор и тут же отпрянула — к приемной приближался Семен Маркович. И ладно бы он один. Мой сегодняшний гость мелко трусил рядом с адвокатом и просительно заглядывал в его лицо. Вот сейчас они дойдут до приемной, увидят меня, и всем сразу станет ясно, что мы с Дуней действуем сообща. Маловероятно, что юноша в спортивном костюме меня не узнает. Даже если у него плохая память на лица, то одежду он запомнил наверняка. Во всяком случае туфли — он их десять минут разглядывал, не иначе заучивал наизусть. Я затравленно оглянулась на Марину — она гордо и неподвижно восседала на своем месте и не мигая смотрела на экран монитора — ну сфинкс, да и только. Короче, выбора у меня не оставалось, и я стремительно извлекла из сумки рыжий парик Резвушкиной, зеленую попону и дымчатые очки.
— Мариночка, смотрите, какую прелесть я сегодня купила, мне идет? — Я стремительно нацепила резвушкинский прикид на себя и встала в позу лирической девушки с веслом. Бедная Марина — она чуть не упала со стула.
В этот момент дверь распахнулась, и вошли те, кого я так не хотела видеть, точнее, кто не должен был видеть меня. Я демонстративно повернулась к ним спиной и отошла к окну.
— Саша у себя? — спросил Семен Маркович.
— У него та самая журналистка, — ответила Марина.
— Да, Жора мне сказал. — Адвокат шумно вздохнул. — Как только уйдет, позвони мне. Я здесь.
Ага, значит, этого юношу зовут Жора. И значит, у Семена Марковича где-то здесь, в здании фонда, есть свой уголок с телефоном.
— Тут к нему еще посетители, — вероятно, Марина ткнула пальцем мне в спину. Я и не подумала оборачиваться — еще чего!
— Как только уйдет, сразу звони, — повторил Семен Маркович и, судя по звуку, открыл дверь.
— Ладно.
Они ушли, а я все не могла оторваться от окна.
— Вам очень идет, — наконец пробубнила Марина. — Такой красоты я еще не видела.
— Вот и мне нравится, — сказала я, поворачиваясь. И тут дверь кабинета распахнулась, и на пороге появилась Дуня.
— Нормально, — сказала она упавшим голосом. — Что все это значит?
Представляю себе Дунино замешательство, я бы на ее месте точно свихнулась. Сначала я в нарушение всех договоренностей прибегаю к Трошкину и тем самым ставлю под удар всю нашу операцию. Допустим, может подумать Дуня, меня привели сюда чрезвычайные обстоятельства, необходимость ей что-то сообщить. Но зачем надевать здесь секретный костюм Резвушкиной, в котором я могу появляться только в «Секс-моде»?
— Все, закончили? — спросила я с самым невинным видом.
— Что с тобой? — продолжала допытываться Дуня.
Я быстренько стянула с себя парик, сняла зеленую накидку, запихала все в сумку и скороговоркой объяснила:
— Женщинам свойственно прихорашиваться. Впрочем, тебе не понять.
— Что же вы Александру Дмитриевичу не показались в новом обличье? — ухмыляясь, спросила Марина. — Он бы оценил.
— Он и так меня очень любит, — мило улыбнулась я. — А в этом… Боюсь, как бы с ума не сошел от восторга.
— Это точно, — прошипела мне вслед Марина.
Я поспешила скрыться в кабинете Трошкина, боясь, как бы Дуня от волнения не ляпнула чего-нибудь лишнего.
Трошкин, вопреки моим ожиданиям, не выглядел ни расстроенным, ни подавленным. Та же глумливая улыбочка, тот же плотоядный взгляд:
— Сашенька! Прошу. Кофе?
— Совсем не осталось времени, — торопливо сказала я, — но сегодня я позвоню вам обязательно! Правда-правда.
Трошкин огорченно развел руками:
