— Нет. Ничего не просит. Всего-навсего пыталась натравить меня на Трошкина. Советы давала, как его побороть.
— Она? Советы? — Людмила усмехнулась. — Вот нахалка. Скоро к тебе повадятся первоклассники соседней школы, будут учить тебя избирательным технологиям. Ас чего это она так тебя полюбила?
— Вот и я думаю… — Иратов улегся на диван, Людмила села рядом. — Здесь одно из двух — либо Трошкин ей чем-то насолил, либо она действует по его наущению.
— Либо ни то, ни другое, — сказала Людмила.
— В том-то и дело. Девочка, кстати, мне нравится. Она такая… неиспорченная. Или… тебе она как показалась?
— Да при чем тут девочка? — удивилась Людмила. — Пришла, ушла, от Трошкина или сама по себе — какая разница?
— Меня насторожил один момент. Она предлагала сконцентрироваться на интрижках Трошкина. Бани с девочками, охотничьи домики, все такое.
— Насторожило? Почему? Наоборот, весьма банальное предложение. Сейчас модно подсматривать в замочную скважину, народ любит ворованную эротику. И журналисты готовы соответствовать.
— Люда. — Иратов крепко взял жену за руку. — Я давно должен был тебе сказать… Люда, я тоже грешный человек.
— Да знаю я, — отмахнулась Людмила. — Тоже мне открытие!
— Знаешь? — Иратов с изумлением уставился на жену. — Знаешь? Откуда? От Светки?
— Неважно. — Людмила погладила его по волосам. — Не дергайся — я давно тебя простила. Отнесем это к издержкам твоей профессии.
— Ты удивительная женщина, — прочувствованно сказал Иратов.
— Я — обыкновенная женщина. К тому же мне сорок пять лет со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— А Леху Алешина жена выгнала, — зачем-то сказал Иратов. — Решительно и бесповоротно. Так что твоя ненаглядная Светка успела напакостить и в последние минуты жизни.
— Да? — Людмила заинтересовалась: — А откуда жена Алешина о Светке узнала?
— Говорят, сама видела. Вышла на балкон и увидела.
— Ничего не понимаю. — Людмила потерла переносицу. — А как она там оказалась?
— Случайно. Точно не знаю, но приехала за чем-то и попала в яблочко. Время и место выбрала безукоризненно, — засмеялся Иратов.
— Так ее… подожди, она долго торчала на балконе?
— Понятия не имею.
— Она же могла видеть все! — закричала Людмила.
— Сцену убийства? — Иратов вздохнул. — Я тоже об этом думал, но потом понял, что рано радоваться. Если бы она видела убийцу, то уж наверняка рассказала бы все следователю. Зачем ей скрывать? Нет, наверное, она ушла раньше.
— Но ее тоже должны подозревать!
— Само собой. — Иратов встал и с хрустом потянулся. — Так что наши ряды предполагаемых убийц множатся день ото дня. Что, согласись, неплохо. Мы ужинать будем?
За ужином Иратовы почти не разговаривали и сосредоточенно смотрели телевизор.
— Знаешь, — пожаловалась Людмила, — как посмотрю «Новости», так не могу отделаться от мыслей о скором конце света.
— Смотри жизнеутверждающие сериалы, — посоветовал Иратов. — Там всегда хороший конец.
— Да, но в любом сериале десяток-другой людей отправляют на тот свет.
— Не без этого, — согласился Иратов. — Но, надеюсь, не главных героев?
— Нет, не главных. И не самых положительных. Алкоголиков, тунеядцев, шантажистов.
— Вот и правильно. — Иратов поцеловал жену и направился в свой домашний кабинет. — Поработаю чуть-чуть перед сном.
— Света тебя шантажировала? — тихо спросила Людмила. — Да? Скажи.
Иратов медленно обернулся и с изумлением посмотрел на жену.
— С чего ты взяла?
— О господи, Вадим, зачем ты прикидываешься? — Людмила подошла к нему и уткнулась лицом в плечо. — Ты же знаешь, что я тебя никогда не предам и что надежнее меня у тебя никого нет и не будет. Почему ты мне ничего не рассказал?
— Откуда ты знаешь?
— Мне так показалось.
— Показалось? — Иратов помотал головой, как будто отгонял наваждение. — Показалось? Или она тебе что-то сказала?
— Напрямую не сказала, но… она странно вела себя в последнее время. И ты — странно. Или нет?
— Сейчас-то уже какая разница? — Иратов грустно вздохнул. — Надо полагать, больше у нее ко мне претензий не будет.
— А тебе совсем не жалко Свету? — неожиданно спросила Людмила. — Совсем-совсем?
— Не жалко. Совсем не жалко, — ответил Иратов, оборачиваясь. — Извини. Мне нас жалко — Таню Ценз, Нору, себя, всех тех, кто попал в переплет из-за ее смерти.
— А ты бы предпочел, чтобы она осталась жива?
Иратов посмотрел на жену с изумлением:
— Люда! И ты туда же…
— Нет, я ни секунды не верю, что ты причастен к ее гибели. Я просто спрашиваю.
— Что за идиотские вопросы? — разозлился Иратов. — Перестань.
— И все-таки, — уперлась Людмила. — Скажи.
— Я бы предпочел, чтобы она исчезла из нашей с тобой жизни, но без нынешних скандальных осложнений.
— Ой, чуть не забыла! — Людмила виновато прижала руки к груди. — Тебе Трошкин звонил.
— Да? — Иратов усмехнулся. — Зачем?
— Вот еще, буду я с ним разговаривать, — фыркнула Людмила. — Я бросила трубку.
— Ладно, я поговорю с ним.
— А я бы не стала, — презрительно дернула плечом Людмила. — С такой сволочью.
Иратов все же позвонил. Трошкин схватил трубку сразу и понес какую-то ахинею.
— Зачем так сложно, Вадик? — гневным полушепотом спросил он. — Зачем? Давай встретимся, поговорим, поторгуемся, наконец, взвесим твои шансы, мои шансы. Но без этих грязных штучек!
— Каких? — уточнил Иратов.
— Перестань! — взвизгнул Трошкин. — Не прикидывайся!
— Слушай, милый. — Иратов с трудом сдерживал ярость. — Выпей валерьянки и успокойся. По идее, я вообще не должен с тобой разговаривать, и уж тем более я не намерен выслушивать тот бред, который ты несешь. Если я говорю, что не понимаю, о каких грязных штучках идет речь, значит, я действительно не понимаю. Могу только догадываться, что грязь последнего времени — твоих рук дело. Всего доброго.
— Подожди! — взмолился Трошкин. — Подожди, Вадим. Возможно, я выбрал не тот тон, прошу прощения. Но что я должен был думать, посуди сам?
— О чем? — взревел Иратов. — С кем ты все время разговариваешь? Со своим внутренним голосом или со мной?
— Я про шантаж, — тихо и зло сказал Трошкин. — Про твой шантаж.
— Ну, знаешь… — Иратов грязно выругался и бросил трубку.
Трошкин тут же перезвонил.
