Первый удар ему нанесла девушка Саша, и Трошкин до сих пор не понимал — за что? Ее дурацкий демарш, ее слова о том, как он ей неприятен, выглядели так же оскорбительно, как и нелепо. Допустим, он ей действительно неприятен, хотя… Трошкин с большим трудом представлял, как это он может быть кому-то неприятен. Но — допустим. Зачем говорить-то об этом? Мы — интеллигентные люди, умеем есть вилкой и моем руки после посещения уборной. Зачем же нарываться?
Саша не производила впечатления вздорной девицы, склонной к внезапным истерикам. А это значит, что она специально устроила концерт, пытаясь спровоцировать Трошкина. На что? Он не знал ответа.
Еще более странным оказалось поведение Иратова. Когда вчера Трошкин дал официальное согласие на участие в выборах губернатора Красногорского края, он ждал от Иратова чего угодно — криков, проклятий, гордого молчания — всего, кроме дружеского расположения. Вместо этого Иратов позвонил ему в фонд и самым ласковым тоном поздравил с принятием правильного и своевременного решения.
— Рад за тебя, Сашуня, — тепло сказал Иратов, — ты молодец. И мне приятно, что мы с тобой опять вместе, опять рядом, на одном, так сказать, электоральном поле.
В словах Иратова Трошкину почудилась издевка, и он ответил почти с угрозой:
— Ты мне еще помощь предложи!
— И предложу, — с готовностью отозвался Иратов. — Ведь ты — мой друг. Как ты думаешь, не объединить ли нам свои усилия?
— Объединить?! — У Трошкина мелькнуло подозрение, что Иратов помешался от обилия неприятностей. — А ты в курсе, Вадим, что место губернатора — всего одно. Как делить-то будем, если путем объединенных усилий оба дойдем до цели?
— Да уж не подеремся, поделим по-честному, — беспечно ответил Иратов. — Кстати, читал твою статью в «Вечернем курьере». Замечательно! Большая творческая удача.
— Мою?
— Да, про тебя. Очень хорошая статья, правда. Про то, что у меня шансов нет, а у тебя — четыре козырных туза.
— Я ее не писал, — возмутился Трошкин. — С чего ты взял?
— Конечно, не писал, ты только диктовал. Звони, не пропадай.
А еще через час в кабинет Трошкина с понурым видом протиснулся сотрудник из отдела по связям с прессой и, помявшись, повздыхав и поерзав, положил ему на стол два печатных издания: свежие номера еженедельника «Политика» и журнальчика «Секс-мода»:
— Вот, Александр Дмитриевич, тут… Посмотрите. Мы готовы подключиться.
В «Политике» под рубрикой «Журналистское расследование» помещалась большая статья Дуни Квадратной, посвященная гибели Григорчук. Квадратная излагала свою версию убийства, и Трошкин прочитал статью с большим интересом. Молодой сотрудник пожирал его глазами, но ни один мускул на лице президента фонда не дрогнул. А вот публикация в «Секс-моде» вывела Трошкина из душевного равновесия.
На обложке, над названием журнала, крупным шрифтом было набрано:
«Резвушкина возвращается». И пониже, чуть помельче: «Новые откровения веселой блудницы. Читайте в одном из ближайших номеров о ее романах с известным политологом, президентом фонда «Наша демократия» Александром Трошкиным и кандидатом в губернаторы Красногорского края Вадимом Иратовым».
— Этого не может быть… — только и мог сказать Трошкин.
— Но… вот написано же, — тупо возразил сотрудник из отдела связей с прессой. Вероятно, его вера в печатное слово граничила со слабоумием.
— Ничего не было! — заорал Трошкин. — Я-то знаю!
— Мы готовы подключиться, — резво отрапортовал сотрудник. — Что прикажете предпринять?
А что тут предпримешь? Звонить Норе Симкиной? Но она всегда его терпеть не могла и рассчитывать на ее благодеяния не приходится.
— Идите пока, — отослал он подчиненного. — Я сам займусь… этим грязным делом.
Трошкин открыл электронную записную книжку и уперся указательным пальцем в клавишу перевертывания страниц. «Кто?.. Кто?.. Кто?..» — судорожно прикидывал он, глядя на бегущие по экранчику имена и фамилии знакомых. Кто может повлиять на Нору? Кто может остановить выход статьи? Стоп! Трошкин вдруг опомнился. Чего, собственно, он так испугался? Резвушкину придумала Светка. Предположить, что Светка собирала на него компромат, можно, это вполне в ее стиле, но… Она бы не сдержалась и устроила ему сумасшедший дом, если бы узнала о его измене. А Светка последние два месяца была сама кротость и безмятежность. А значит… значит, Нора Симкина блефует, и нет у нее никакой другой Резвушкиной. Пусть статья выходит, а уж он сделает из нее роскошный предвыборный скандал с обращением в суд за защитой чести и достоинства, с обвинениями старой хрычовки Симкиной в клевете и в попытке сорвать его предвыборную кампанию. Уж он порезвится не хуже Резвушкиной, извините за каламбур.
Трошкин перевел дух, расслабленно откинулся в кресле и, закинув голову назад, расхохотался. В таком положении и застала его Марина.
— Вспомнил анекдот? — поинтересовалась она.
— Вроде того, — усмехнулся Трошкин.
— Там к тебе… — Марина задумалась, подыскивая правильные слова для характеристики посетительницы. — Такая… такая… ужас, в общем.
— Но не ужас-ужас?
— Пожалуй, ужас-ужас, — сказала Марина. — Пригласить?
— Давай. Мы люди храбрые.
В кабинет Трошкина, печатая шаг и громко сопя, вошла Дуня Квадратная.
— Здравствуйте, Александр Дмитриевич, — сказала она. — А вот и я.
Сказано это было таким тоном, каким обычно оповещают о своем прибытии очень долгожданные и очень желанные гости. Дед Мороз с подарками, например. Или любимый сын, вернувшийся из армии. И Трошкину опять стало смешно — Дуня в принципе не могла никого порадовать своим появлением. Испугать, насмешить, довести до истерики — да, но никак не обрадовать.
— Чем обязан? — спросил Трошкин, улыбаясь. — Насколько я знаю, не в ваших правилах навещать тех, над кем вы занесли карающий меч свободы слова.
— Почему вы решили, что я что-то над вами занесла? — удивилась Дуня.
— Ну не сейчас, так потом. Я лично не сомневаюсь, что при вашей энергии и любви к людям вы доберетесь до каждого из нас, и, соответственно, мы все являемся либо реальными, либо потенциальными вашими жертвами.
Или я не прав?
— Правы. — Дуня с любопытством огляделась. — Вы не предложите даме присесть?
Даме? Трошкин с трудом сдержал смех, настолько не подходило Дуне Квадратной определение «дама».
— Да, да, конечно. — Трошкин вскочил, подвинул гостье кресло.
— Вы правы, — продолжила Дуня, плюхаясь в кресло. — До всех доберусь, всех на чистую воду выведу.
— Вот! — торжествующе кивнул Трошкин. — И я о том же.
— Но для вас могу сделать исключение, — ласково улыбнулась Дуня.
— Благодарю. — Трошкин картинно воздел руки к потолку. — О благодарю. За что же такая милость?
