Из окна я наблюдала за отъездом миссис Эндрюс. Она разместилась в большой дорожной карете. Вместе с ней ехали дворецкий и три горничные, не считая Уильямса, правившего лошадьми, и двух конюхов. Интересно, сколько слуг еще осталось в доме и сколько их было всего? Может быть, с дюжину, значения это не имело. С увольнением Анны и отъездом миссис Эндрюс в доме не оставалось никого, кто мог бы прийти мне на помощь. И не только в доме. Жители деревни были беспомощны перед властью и богатством Клэра, а любое вмешательство Джонатана лишь подтвердило бы сплетни о наших отношениях.
Ближе к вечеру появилась Бетти с очередным подносом. Она самодовольно ухмылялась, наслаждаясь моим унижением и отыскивая на моем лице следы вины и печали. Она ненавидела не меня лично, ее ненависть распространялась на всех нас, людей с богатством, надежным положением в обществе. В какой-то мере я понимала и не порицала это чувство; тем не менее я не желала доставить ей удовольствия насладиться моим отчаянием. Я сдержанно поблагодарила ее за принесенный обед и отпустила.
С наступлением вечера моя уверенность, что миссис Эндрюс выполнила роль посыльного, стала угасать. Мистера Флитвуда не было, и я уже не надеялась на его приход. Лужа на дорожке выросла еще на треть метра и с наступлением темноты стала неразличимой. На ней появилась корочка льда, и дождь сменился мокрым снегом.
Я попыталась разжечь огонь в камине, не призывая на помощь Бетти, и это оказалось на поверку удивительно тяжким занятием. Когда я наблюдала за слугами, растопка камина представлялась мне пустяшным делом, на практике же дрова не желали загораться, а лишь тлели. Мои руки почернели от копоти, спина гудела от усталости, когда в камине появилось первое небольшое пламя. Я присела перед огнем, протягивая руки к теплу и чувствуя себя Золушкой в этом мягком халате, с измазанным сажей лицом.
Конечно, именно в эту минуту и прибыл мистер Флитвуд. Мне уже было все равно, как я выгляжу. Я испачкала его рукав сажей, схватив протянутую мне руку, и его огорчение в другое время позабавило бы меня, не будь мое теперешнее положение столь отчаянным.
— Спасибо, что пришли, — пробормотала я невнятно. — Благодарю вас! Извините, что принимаю вас таким образом…и в таком виде. ..И в комнате так холодно.
— Ну-ну, не беспокойтесь! — сказал он бодро. — В комнате действительно холодно. Вы по-детски неосмотрительны, так можно заболеть.
Он был очень проворен, мгновенно развел огонь, не испачкав даже рук. Затем он уселся напротив камина и улыбнулся:
— Самое страшное позади. Бояться нечего. Если хотите, можете поплакать.
— Мне не хочется плакать. Мне хочется разбить что-нибудь вдребезги. За что мне такие муки? Я ни в чем невиновата! Но если Клэр будет продолжать вести себя, как будто я виновата…
В глубине его спокойных серых глаз сверкнула искорка:
— Бог мой, я восхищен вашим мужеством! Я опустила глаза.
— Вы бы так не сказали, если бы могли прочесть мои мысли.
— Мне кажется, я прочел их и не одобряю того, что вы собирались мне сказать. Как священник, нет! Но как человек, понимаю и сочувствую вам. Я часто удивлялся, сколько злосчастных горемык впадало в грех, полагая, что не могут поступить иначе.
— Я подумывала о бегстве, — призналась я. — Но куда мне бежать?
— Есть ли у вас поблизости друзья, родственники?
— Только тетя. Но она не согласится приютить меня.
— Даже на время?
— Мистер Флитвуд. — От его вопросов мне стало не по себе. — Ведь вы не это имеете в виду, я уверена. Но вы пугаете меня, действительно. Неужто вы предлагаете мне покинуть супруга?
— Дорогая Люси, разрешите мне такую вольность. Могу я называть вас Люси?
— Да, конечно, — нетерпеливо ответила я. — Продолжайте.
— Дорогая Люси. Скажу вам откровенно, я держу за правило никогда не вмешиваться в отношения между супругами. Но иногда, в определенных обстоятельствах, полезны — назовем их так — передышка, краткая разлука, для того чтобы у вас обоих было время все обдумать. Вам не надо уверять меня в невиновности. Я верю в нее так же, как в невинность своей сестры. Но при теперешнем настроении Клэра..
— Если бы я могла поговорить с Клэром…
— Избави Бог, нет! Это было бы хуже всего. Дайте ему время успокоиться.
— У меня, может быть, не будет времени. Он хочет взять меня в Лондон.
Мистер Флитвуд покачал головой с мрачным видом.
— Вам следует ехать, — сказал он медленно. — Жаль только, что я сам уезжаю. У меня нет причин для беспокойства, уверяю вас, но…
— Вы уезжаете? — Если у него не было причин для беспокойства, то у меня они были. У меня отнимали одного за другим всех людей, на которых я могла положиться. — А вы… он… да, я забыла. Простите меня, я не справилась о здоровье вашей сестры. Как она себя чувствует?
— Плохо. Мне не терпится увезти ее отсюда
— И вы поспешили сюда, когда вы так заняты. Я сгораю от стыда. Конечно, вам прежде всего следует подумать о ней. Когда вы едете?
— Завтра, на рассвете.
— В такую погоду? Разумно ли, в ее болезненном состоянии?
— Именно поэтому я спешу отправиться в путь. Если бы я только мог, я бы задержался ради вас. Но дождь только начинается, и сегодня ночью здорово похолодало. Если погода не изменится, дороги скоро станут непроезжими.
— В этом случае Клэр должен торопиться с отъездом, — пробормотала я про себя.
— Мне помнится, он говорил, что едет завтра.
— Какое это имеет значение?
— Это означает, что у вас остается только сегодняшний вечер. — Он прижал руку ко рту. — Я не хотел это сказать. Забудьте об этом.
— Просто не знаю, что мне делать.
— Все в конце концов станет на свое место, — ответил мистер Флитвуд с вынужденной улыбкой, похожей на гримасу. Он встал. — Мне надо идти. Шарлотта ждет меня.
— Передайте ей мои наилучшие пожелания.
— Благодарю вас. — Поколебавшись немного, он добавил: — Я захвачу с собой Эдварда переночевать сегодня у нас. Вам будет спокойнее без него.
Я читала о людях, в отчаянии ломавших себе руки, но никогда не принимала это всерьез до сегодняшнего вечера. Теперь я сама ходила по комнате, до боли выворачивая себе руки. Посещение мистера Флитвуда не принесло мне ожидаемого успокоения, наоборот, оно только усилило мои опасения. Его неясная манера изъясняться, неопределенность выражений никогда не были такими раздражающими. Но вряд ли он оставил бы меня одну, если бы не был уверен в моей безопасности. У него могли быть обоснованные опасения за мое спокойствие духа, но никакой мужчина, тем более служитель церкви, не оставил бы женщину в настоящей опасности.
Я почувствовала себя гораздо спокойнее, когда убедилась в отъезде Клэра. Карета развернулась, и при колеблющемся свете боковых фонарей я увидела мужа и священника, садящихся в нее. Она двинулась в путь, напоминая призрачные колесницы, о которых так любил рассказывать Клэр, и исчезла в потоках дождя. Отвернувшись от окна, я вздохнула с огромным облегчением. После нескольких бессонных ночей я чувствовала непомерную усталость. Мой неопрятный внешний вид, свидетелем которого явился мистер Флитвуд, также болезненно действовал на мое состояние. Я заставила себя позвать Бетти. Она откликнулась так быстро, что утвердило меня еще в одном не совсем ясном подозрении — несомненно, Клэр приказал ей прятаться в холле и следить за мной.
