— Урса, — неохотно отозвалась Урсанит, некстати вспомнившая, что нельзя открывать демону свое имя.
— Юрса? — переспросил демон, и гарана кисло скривилась, такого издевательства над своим именем она и представить не могла.
— Урса!
— Йурса?
— Урса!
— Ятакиговорю! — рассердился демон, — Юрса!
Урса с досадой махнула рукой, пусть будет Юрса, ну что с него взять — демон.
— Так, Юрса, — выпрастывая из-под одеяла босые ноги в женских штанах и нащупывая ими домашние унты, распорядился пленник, — где тут у вас инструменты и доски?
Свою непонятную речь он сопровождал еще более непонятными жестами, и озадаченная Урса поторопилась отвести демона к Харрис, вроде ночью у вторы как-то получалось с ним договариваться.
Харрис они нашли на кухне, но не в малом помещении, где уже горел очаг и двое старших подростков помогали старухам готовить обед, а в соседнем, более просторном, который в праздники используют как пиршественный зал. Сейчас длинные столы были отодвинуты к стенам, освободив середину зала для хозяйственных работ. Чтоб не тратить лишние дрова, нижнюю печь по утрам не топили, и все старались устроиться поближе к кухонному очагу. Несколько корзин со свежесрезанными грибами стояло на полу, и втора вместе с кучкой младших подростков ловко чистила урожай трофейным углским кинжалом.
— Не пойму, чего демон хочет, — расстроенно глянув на кучу грибов, вздохнула Урса, с одной рукой она тут не помощница, — наверное, чтоб детей наказали. Манист привела свою стаю на него посмотреть.
— Ладно, попробую уговорить, — с досадой отложила кинжал втора, — только накормлю сначала. Сытый демон всегда добрее.
От еды демон не отказался, но сначала заглянул во все котлы и корзины, смешно фыркнул, рассмотрев грубые кинжалы в детских руках, презрительно ухмыльнулся деревянным бадейкам с водой, принесенным для приготовления обеда.
Втора наблюдала за ним и сердилась, вот ни словечка не сказал, а по смуглой, черноглазой морде отлично видно, что он их чуть ли не дикарями, вроде углов, считает. И, что обиднее всего, на первый взгляд почти прав. Старых, сработанных далекими предками вещиц становится все меньше, а делать новое у них нет ни времени, ни сил. Да и умения теряются с каждой ушедшей к предкам гараной.
Она бы объяснила наглому демону, что для того его и призывали, чтоб припугнул углов как следует и дал гаранам передышку от войны хоть на несколько лет. Но пока он не знает языка, лучше не соваться, Аркстрид ей не простит, если они неправильно что-то сделают и демон потом не захочет помогать.
Демону положили в чашку горячей каши и плеснули сверху густого молозива, первая коза окотилась несколько дней назад.
Арсений уже поднес было ложку к каше, раз предложили поесть, отказываться не стоит, вдруг потом до вечера ничего не дадут, порядки у всех разные.
И тут в кухню виновато прошмыгнули давешние малыши. Виновато выслушали сердитую отповедь старшей тетки, хмуро покивали и тихо устроились на скамье подальше от него. Одна из кухарок принесла им миски с кашей и дети с энтузиазмом взялись за ложки, старательно не глядя в сторону демона. Только самая маленькая и худенькая девчоночка метнула быстрый разочарованный взгляд на миску Арсения, и у него мгновенно перехватило горло. Чем-то эта девчонка была похожа на Светку, когда та была совсем маленькой. Нет, не внешне, внешне и сам он и сестры с братишкой удались в отца, верней, в бабушку хохлушку. А эта светленькая, как одуванчик. А сестренку напомнила взглядом, безнадежным и завистливым одновременно. У Светки был тогда диатез, и врачи запретили ей сладкое, вот и провожала несчастным взглядом каждую ложку варенья или меда, съеденную братом.
— Юрса! — сердито окрикнул Арсений, но сообразив, что пока он объясняется, дети съедят кашу без молока, встал со своего места и неторопливо двинулся к малышне с миской в руках.
Дети втянули головы в плечи и замерли, да и старшие напряглись, готовые в любой момент выхватить оружие и бросится отбивать малышню. С тревогой следя, как демон направляется к детям, гараны привычно переглянулись, распределяя роли и порядок действия. Первым делом, разумеется, нужно отбросить в сторону Манист, уже сейчас можно с уверенностью утверждать, что из девчонки вырастет воин, потом попытаться забрать остальных. Хотя особо ценных там больше нет, но и их можно будет обменять весной в селе на крупу и ткани. А может и на что-то более ценное.
А демон спокойно остановился возле малышей, и аккуратно поделил между ними молозиво из своей чашки, причем начал дележку с болезненного Хира, который неизвестно еще, переживет весеннюю голодовку или нет. И этим действием невольно настроил против себя гордую своим будущим призванием Манист.
Пользуясь своим положением любимицы, отчаянная девчонка скривила пренебрежительную мордашку и ехидно сказала:
— Смотри— ка, Хир, демон хотел тебя съесть, но побоялся подавиться костями, и решил сначала подкормить.
Гараны невольно заулыбались, услышав эти слова, боевой дух девчонки им нравился. Такие как она не прячутся за других, когда через шаткие мостки на их берег рвется озверевшая орда углов. Только Хир еще больше втянул голову в плечи, испуганно кося на демона голубенькими глазенками.
Гадкая какая девчонка, обозлился Арсений, прекрасно понявший, что старшенькая как-то подкусила малышку. И аборигенки ее поддержали своими смешками, значит, считают, что пацанка права. Ох, и не нравится мне все это, сердито зыркнул на туземок Арсений, сказать бы им пару слов, да ведь не поймут.
— Не переживай, — ласково провел он ладонью по мягким волосам ребенка, — я скоро язык выучу и тогда мы с тобой ей все припомним.
После завтрака Арсению пришлось долго втолковывать старшей тетке, которую он про себя нарек бригадиршей, что его интересует инструмент. Почти полчаса она никак не могла сообразить, что означает рубящий замах правой рукой. Пока Арсений едва рычать не начал, всё строила непонятливую рожицу. И хотя мелькало у него подозрение, что раскусила она все намного раньше, чем призналась в этом, да доказать не мог.
Бригадирша хмурилась всю дорогу, пока вела пленника по каким-то кладовочкам, забитым всякой всячиной, зачастую абсолютно непонятного Арсению предназначения. Он по привычке попытался было нарисовать в уме план этого дома, запутался напрочь и отложил до лучших времен. Понял только, что кухня вроде на первом этаже, а спальни на втором, и что имеет этот второй этаж круглую или овальную форму. А вот с первым этажом такой ясности не было.
В комнатушке, куда тетка привела Арсения, хозяйничала аборигенка богатырского вида, в кожаном, потертом фартуке и прожженных в нескольких местах штанах. В одном углу был сооружен примитивный горн, посредине лежала внушительная каменная плита, на которой была установлена небольшая наковальня. Вдоль одной из стен тянулся верстак, а над ним были вбиты в стену колышки, увешанные немного знакомым инструментом, связками мелких заготовок, и уже вполне готовых к употреблению изделий. Противоположную стену занимал стеллаж из потемневших от времени плах, на котором было разложено всевозможное оружие.
