— Не верю. Как и в то, что кто-то копает под меня. Следователь попытался меня взять за горло, но, думаю, ему это не удалось. И все же в анонимке, посланной в убойный отдел, ты назван самым заинтересованным лицом в смерти моего мужа, потому что у нас с тобой роман.
— Так и написали — роман?
— Ну, следователь спросил меня именно так.
— И ты его убедила в том, что романа нет?
— Конечно, убедила, — с заминкой произнесла я.
— Вот, о чем я говорил!
— Но возможно, некто как раз этого и ждал. Что менты возьмутся за меня как следует и вытрясут признание.
— Хотел бы я взглянуть на этого человека!
— Если кто-то пытается замарать тебя в деле об убийстве, то вполне может быть, что как раз сейчас нас с тобой кто-нибудь фотографирует.
Я сказала это просто так, шутя и, конечно же, всерьез об этом не думая. Просто посмотрела на его серьезное лицо и вспомнила какой-то детектив…
Думала, и Юрий посмеется вместе со мной, но он, как ужаленный, крутанулся в кресле и вдруг, вскочив из-за стола, побежал куда-то в сторону выхода. Бегал он быстро. Я, что называется, не успела и глазом моргнуть, когда он, слегка запыхавшись, вернулся к нашему столику с каким-то фотоаппаратом в руке.
— Трофей.
Он подвинул фотоаппарат ко мне.
— Аппарат цифровой, так что можно увидеть, насколько мы с тобой фотогеничны…
Он сел за стол и перевел дыхание.
— Ты натолкнула меня на верную мысль. А я уже минут пять сижу и думаю, почему это мне так неуютно, словно кто-то за мной подсматривает! Не потерял нюха старый разведчик. — Он расхохотался.
— А у кого ты аппарат отобрал?
— Не знаю, в реанимации кровь смоют, разберемся. — И, взглянув на мое испуганное лицо, он фыркнул. — Ну ты чего, шуток не понимаешь!
— Шуточки у вас, боцман. Я видела, какое у тебя тренированное тело. Наверняка до сих пор каким-то спортом занимаешься…
— Значит, тебе понравилось мое тело? — хохотнул он и поцеловал мне руку. — Спасибо, дорогая, самые хорошие комплименты те, что произносятся в запале.
— И ты не отдашь ему фотоаппарат? — постаралась я сменить тему.
— Еще чего! Пусть скажет спасибо, что так дешево отделался!.. О чем задумалась?
— Я бы не хотела доставлять тебе лишние хлопоты. Если база тебе не нужна, скажи честно.
— Скажу… — Он помедлил. — База твоя… а она и в самом деле теперь твоя, мне вовсе не будет лишней. Как у богатых не бывает слишком много денег, так и бизнес не может не расширяться. Дело в том, что я предлагал твоему мужу незадолго до его гибели продать мне базу…
— Он говорил мне, — отчего-то смутилась я. — И кто знает, может, согласись на твои условия, он остался бы жив… Ты думаешь, базу и в самом деле разворовали настолько, что она может быть тебе неинтересна?.. — не выдержав, заторопилась я.
Хотелось поскорее с этим покончить. Я не нравилась самой себе в роли просительницы. Сижу здесь и заглядываю в рот бывшему любовнику!
— Да при чем здесь это? — досадливо отмахнулся он. — Я же тебе говорю, все, что украли, вернут, обратно в зубах принесут. У меня не воруют! Просто кое-кто может подумать, что из-за базы я… словом, начнутся сплетни. Тебе будет это неприятно. Может, оформим ее на кого-нибудь другого?
— Если ты боишься, оформим на кого угодно, меня же нисколько сплетни не волнуют.
— Ну ты крутая стала! — снисходительно улыбнулся Юрий. — Вон даже на меня наезжаешь.
— Прости, но я почему-то нервничаю… И вообще, пока ты не появился в моей жизни, все в ней было просто и понятно, а теперь чего только нет: и супружеская измена, и сплетни, и убийство мужа…
Он помрачнел.
— Значит, ты все-таки подозреваешь, что я к этому приложил руку?!
Ну вот, я опять что-то не то ляпнула. Это называется — пришла просить об одолжении. Слишком много на меня в последнее время навалилось, вот и бродят мои мысли, словно овцы без пастуха, а некоторые, забредая в рот, срываются с языка.
— Прости, не соображаю, что говорю… Я, наверное, пойду. Прости, что тебя побеспокоила.
— Ох, Рагозина, что ты за человек! Самая непредсказуемая из всех женщин, что я знал… Спасибо, что ты мне доверяешь… Да не смеюсь я! Ведь продаешь же ты мне базу. Вон даже о деньгах не заикнулась. А я, между прочим, по правилам торговли должен тебе выдать аванс. Если вдруг покупать ее передумаю, аванс тебе останется.
— Да не нужен мне твой аванс!
Что со мной происходило? Я уже была на грани истерики.
— Еще как нужен… В крайнем случае положишь деньги в банк, на черный день. Тьфу-тьфу, пусть его у тебя никогда не будет. У меня при себе такой суммы нет, давай встретимся вечерком, бумагу подпишешь, что доверяешь мне вести твои дела. Часов в семь тебе подойдет?
— А как же, — замялась я, — сына ведь заберу из садика… Ладно, к сестренке отведу. Заезжай за мной в Тракторный переулок, 7. Знаешь, где это?
— Возле мединститута?
— Там. Я выйду к тебе навстречу.
С тем мы и расстались. Вернее, Юрий подвез меня на своей машине к редакции.
— Лена, тебя какой-то мужик спрашивал, — сказала мне моя коллега Наташа Савина.
Я быстро пробежала глазами по своему блокноту, в который записывала предполагаемые и заранее назначенные встречи, — вроде сегодня никакой встречи я не планировала.
— А он не говорил, кто он, откуда?
— Говорил. И фамилия у него такая известная. Кто у нас «Девятую роту» снимал?
— Бондарчук?
— Вот именно, Бондарчук. Я сказала, что ты будешь после обеда, и дала на всякий случай твой телефон. Говорю ему, нас, молодой человек, не всегда можно на рабочем месте застать. Знаете, какой девиз нашей профессии? Волка ноги кормят!
Бондарчук… Господи, я даже не сразу сообразила, что это фамилия мужика, в которого была влюблена моя сестренка. Однако что ему от меня надо? На похоронах Галя была совсем с другим молодым человеком, и он мне понравился. Такой основательный мужичок. Не из тех, что бросают своих жен. Я уже было порадовалась за девчонку, так неужели этот Бондарчук решил всерьез испортить ей жизнь?
Откровенно говоря, мне сейчас было не до него. У меня имелась куча дел, не говоря уже о том, что в этом месяце я не сделала даже строчко-норму. Правда, у меня была причина, но я старалась держать себя в ежовых рукавицах и составила для себя график работы, хотя с меня его никто и не требовал.
Я уже поняла: для того чтобы в горе не пропасть, не опуститься и не свести свою жизнь на нет, надо обязательно много работать. До упаду, до головокружения, так, чтобы вечером падать в постель и засыпать без сновидений.
