— Зато приперлась Светка со своими приятелями…
— Среди которых был Игорь, — опять догадалась сестра. — И ты его оставила у себя?
Галя посмотрела на сестру с обреченностью: неужели она такая предсказуемая? Такая примитивная? Игорь знает, как она себя поведет. Лена знает… Кстати, стал бы Игорь вести себя с Леной так же, как с Галей, или она нашла бы способ поставить его на место?
— Ну что ты сразу так зажалась? — успокаивающе обняла ее Лена. — Я же с тобой с детства! Только очень близкие люди понимают друг друга без слов.
— А Игорь? Разве он мне близкий? Но он почему-то был уверен, что легко со мной справится… Я не хотела оставлять его у себя, а он сказал, что хочет со мной поговорить… Все-таки сомневался, что я пущу его к себе… Пришел ко мне со Светкой и Славой…
— А вот со Светкой тебе надо разобраться. Что же это за подруга, которая тебя так подставляет?
— Не то чтобы подставляет… Она просто не сказала мне, что с ними Игорь.
— То есть он попросил ее не говорить о нем, и она согласилась. Причем не была уверена, что тебе это нужно. Даже более того, она вступила с Игорем в сговор против тебя.
— Я как-то не думала об этом, — растерянно протянула Галя.
— А ты подумай. Мало того, что она поставила тебя в глупое положение, ты оказалась вынуждена среди ночи уходить из собственного дома… Вот скажи, что ты при этом чувствовала?
Галя заплакала.
— Я не ожидала, что он так… бесцеремонно станет со мной обращаться! Как будто я его вещь! Посмотри, я вся в синяках!
Она и сама впервые посмотрела на синяки — они уже наливались черным — и еще больше расстроилась.
Лена сразу принялась ее успокаивать, гладила по голове, как в детстве, а Галя вдруг подумала о маме. Почему мама никогда не вникала в ее дела? А она вообще когда-нибудь Галю ласкала? Странно, что никаких случаев материнской ласки не помнилось. Потому в трудную минуту Галя вспомнила не о ней, а о старшей сестре. Если бы она так не пеклась о папе Леше… Как будто он инвалид! Нормальный здоровый мужчина!
Но тут все же чувство справедливости в Гале взяло верх. Если бы мама ею больше занималась, она не попала бы в такое положение с Игорем? Может, еще виноватых поискать?!
Но вот какая мысль даже не промелькнула в голове, а угнездилась в ней. Что, если она, так же как и мама, позволит Игорю вытирать о себя ноги? Он будет ее обижать, приходить, когда захочет, применять к ней насилие, а она будет лишь безвольно позволять ему это проделывать! И пустит свою жизнь под откос. Может, даже станет матерью-одиночкой и сама будет воспитывать ребенка от Игоря?
— Значит, ты все еще его любишь? — продолжала допытываться Лена, не давая ей додумать эту непривлекательную мысль и как следует испугаться нарисованной самой себе картины.
— Не знаю. — Галя напоследок всхлипнула, но уже по привычке. — С Сережей мне легко. Даже слишком. А с этим…
— Глупая ты, глупая!.. Это же надо такое сказать: слишком легко! Да это же счастье, встретить такого мужчину, с которым тебе легко и комфортно… Это же счастье и есть. Вы вместе сможете мечтать и так же вместе осуществлять свои мечты. А ваши дети будут расти в атмосфере этого самого комфорта!.. Впрочем, наверное, мы все такие, — будто удивляясь, качнула головой Лена, — это и Пушкин утверждал: что нам дано, то не влечет. А с другой стороны, женщина ведь не может всю жизнь проживать в диких страстях. Ей нужно вести дом, воспитывать детей. Дикая страсть хороша как кратковременная. Жить все время в поле высокого напряжения попросту опасно для жизни…
Она помолчала.
— Почему все-таки до сих пор нет Жени? Что могло случиться? Даже если он поехал бы к любовнице, все равно бы позвонил. И хотя бы соврал. Мол, все хорошо, а мы с пацанами, к примеру, решили пульку расписать.
— А ты мне не говорила, что он у тебя в карты играет.
— Потому что сейчас это случается очень редко. Ему некогда.
Галя сочла своим долгом сестру от мрачных мыслей увести и стала рассказывать ей про Сережу. В прошлый свой приход она только упомянула о нем.
Лена и вправду отвлеклась. Оживилась.
— Я чувствую, он хороший парень… Жалко будет, если этот Игорь начнет к тебе таскаться.
— Что значит — таскаться? — опять испугалась Галя. — Володька поменял мне один из замков. У Игоря нет от него ключа. Надо попросить, чтобы Сережа сделал мне глазок.
— Это все декоративные меры, — покачала головой Лена. — Надо придумать что-нибудь поосновательнее. Сделать так, чтобы Игорь больше не смел у тебя появляться! А Сережа… Когда ты в прошлый раз о нем рассказала, я почему-то об этом целый день вспоминала. Прикинь, много ли твоих знакомых парней пошли бы в детский парк со своей племянницей?
— Ни одного! — честно призналась Галя.
Младшая сестра знала, чем отвлечь старшую. Например, Лена еще не знала о том, что произошло на свадьбе Сережиного приятеля, и теперь не переставала возмущаться реакцией Игоря.
— Ну это же надо! Перешагнул через тебя и пошел дальше, небось о тебе и не вспоминая. Так бы и не пожалел о своем уходе, если бы не увидел при тебе мужчину. Недалекий он человек, Галчонок, если может оценить женщину только по тому, как к ней относятся другие самцы.
— Лен, ты чего так грубо — самцы!
— Прости, вырвалось. Я что-то так разозлилась на этого твоего Игоря, просто спасу нет! Вот на что хочешь поспорю: если ты к нему вернешься, то так же быстро ему надоешь.
— Я читала, что мужчины по своей природе охотники…
— Но не обязательно сволочи!
Галя понурилась, и теперь Лена ее затормошила:
— О чем ты опять печалишься?
— Как же Сережа… А вдруг он узнает?
— От кого?
— От того же Игоря. Он не смирится с тем, что я от него ушла насовсем, и станет действовать по принципу: ни себе, ни людям… Все разрушит… Что же делать?
Галя посмотрела на сестру, и ей показалось, что та смутилась. Почему вдруг? Уж Лена никогда бы не попала в такую ситуацию.
Но тут прозвенел телефонный звонок, Лена поспешно схватила трубку, молча выслушала какое-то сообщение, на глазах смертельно побледнела и вдруг стала падать с табуретки, на которой сидела, так что Галя едва успела ее, бесчувственную, подхватить.
Елена
Я пришла в себя от того, что на лоб мне положили что-то мокрое и холодное. Кажется, я лежала на полу, и голос сестры жалобно звал со слезами:
— Лена! Леночка!
Голова по-прежнему была словно стиснута обручем, но я могла хотя бы дышать. Вернее, проталкивать в горло ставший сухим и горячим воздух кухни.
— Галочка! — прошептала я. — Женя…
И словно лопнул внутри меня сосуд с горячей и соленой водой. И она потекла из моих глаз непрерывным потоком.
