– Значит, это он освободил меня от жалкой личины?
– Он.
– О, я смогу отплатить ему за добро. Сразиться за его имя в самом жестоком бою... Не знаете, ему нужны воины?
– Думаю, нужны, - как бы раздумывая проговорила магиня. - Завтра в замке рыцарский турнир, если бы вы согласились в нем участвовать...
– Конечно, я уже согласен! - с жаром откликнулся рыцарь.
– А нельзя ли мне хотя бы одним глазком взглянуть на ваш указатель? нарочито робко спросила она у Роланда.
И рыцарь, который клялся и божился лесному колдуну, что он никому и никогда не покажет магический прибор, не смог устоять перед чарами молодой женщины.
Полактия Фортунатовна бережно взяла в руки маленький предмет, похожий на половину луковицы. Сделан он был из отшлифованного горного хрусталя, внутри которого подрагивала стрелка с бронзовым наконечником, лежащая на тетиве крохотного лука. Магический прибор был так прост и остроумен, что магиня радостно засмеялась про себя. Ей достаточно было одного взгляда, чтыобы разгадать его секрет.
"Спасибо тебе, лесной маг!" - растроганно подумала она. - Прости меня, что выведала у этого простодушного рыцаря твою тайну, но у меня нет другого выхода. Кто знает, как закончится завтрашний турнир, а мне давно пора вернуться домой, не говоря уже о том, что надо вытащить отсюда и глупую девчонку, которая без меня пропадет..."
На ужин Патрик пригласил всех воинов, доставленных во дворец для турнира. Судя по одежде, каждый из них имел в своем распоряжении огромный выбор одежды, так что в конце концов обе женщины оказались в обществе молодых мужчин, одетых столь причудливо и богато, что Катерина глядела во все глаза, стараясь не упустить мелочей. Такого, пожалуй, и в театре не увидишь. По крайней мере, в одночасье.
Смуглые полуголые рабы разносили затейливые блюда, какие только можно было придумать, и какие гости умудрились для себя заказать.
Самурай единственный не стал менять привычную одежду, и на ужин он пришел с мечом на боку.
Русский воин переоделся в алую шелковую рубаху, под которой, когда он, разгорячившись от еды и питья, расстегнул ворот, оказалась кольчуга, и Катерина не могла бы поклясться, что где-нибудь за голенищем сапога у него не припрятан нож.
Сэм Уолкер в белом смокинге с белой же бабочкой выглядел бы истинным денди, если бы в то время, как он тянулся за закусками, из-под смокинга не выглядывала у него плечевая кобура. Скорее всего, он вытребовал её себе у Патрика в обмен на согласие участвовать в турнире.
Да и вообще за столом не было ни одного безоружного, кроме русского, который, как опять подумала Катя, выглядел таковым лишь внешне.
Ужин не стали затягивать из-за предстоящего назавтра турнира. Полактия Фортунатовна перебралась в аппартаменты Екатерины. Теперь больше не было необходимости им скрывать свои отношения, которые значительно потеплели после совместного заточения в замке Мередита.
Вслед за ними последовал и попугай. Кажется, даже птица не любила одиночества. Девушка предложила по традиции называть его Кешей.
Она тут же воткнула в потолок крюк с веревкой и привязанным к ней кольцом - теперь на нем с удовольствием раскачивался Кеша.
Он и вправду больше не орал дурным голосом, зато потребности в произнесении длинных монологов не потерял и порой часами бормотал не переставая.
Женщины так и не обращали бы внимания на его бормотание, если бы не услышали знакомые нотки:
– Кеша, жрать хочешь?
И самому себе попугай ответил:
– Очень хочу, да разве эти летняйки обо мне подумают? Небось, сами сытые!
– Кто его научил таким словам - жрать, лентяйки, - подивилась Катя, пока её "сокамерница" воспроизводила на небольшом блюдце корм для нахальной птицы.
– Наверное, кто-то до нас, в семье, кажется, было двое женщин, пожала плечами магиня.
– Якорь вам в глотку! - сердито гаркнул Кеша.
– Две женщины и один моряк, - смеясь, добавила Катя.
Едва она успела договорить, как в комнате появился Патрик.
– Надо же, - проговорил он, будто продолжая диалог с самим собой, мне по жребию досталось сражаться с самураем.
– И тебя что-то смущает? - сказала Полактия.
– Смущает, - он сел в одно из кресел, вытянув вперед ноги и, взглянув на них удивленно, словно ноги вытянулись сами по себе, пожаловался. Оказывается, я устал. Вот уж не думал, что когда-нибудь ещё смогу уставать.
– Ты думал, что маг - не человек? - посмеялась магиня. - Так ты не договорил: что с самураем?
– С виду - ничего особенного. Подобные люди не слишком многословны, но у меня стойкое чувство, что он - не тот, за кого себя выдает.
– Подозреваешь, что в замок проник кто-то из магов?
– Нет, он обычный человек, но какой-то неуверенный, что ли. Словно хочет в чем-то признаться, но не решается.
– А давайте, я схожу к нему и попробую разговорить, - предложила Катя и, увидев недоверчивый блеск в глазах Осборна, добавила. - А Полактия Фортунатовна сделает так, что вы будете слышать каждое слово.
– Между прочим, неплохоя мысль, - поддержала та. - Нам вовсе ни к чему сюрпризы во время турнира.
Спустя некоторое время Катя осторожно стучала в дверь комнаты, за которой отдыхал самурай.
Катя ничего не сказала магам о филологическом изобретении Вяземского: пусть гадают, откуда она знает столько языков, включая японский.
– Войдите, - отозвался хозяин аппартаментов.
Увидев Катю, он низко, но с достоинством поклонился.
– Меня звать Катерина, - представилась она, истолковав молчание японца как замешательство.
– Китагава Сёдзо, - опять поклонился самурай.
Девушка сняла у порога комнаты туфли - Патрик, похоже, воссоздал привычную для самурая обстановку - и присела на циновку. Хозяин налил ей в чашку чая из красивого фарфорового чайника. Некоторое время они пили его в молчании.
– Вы только не обижайтесь, Китагава-сан, но у нас - тех, кто болеет за завтрашний турнир - возникло мнение, что вы - не тот, за кого себя выдаете. Еще раз простите.
Сказала и вздохнула про себя: ну, не получается у неё тянуть разговор, привыкла сразу брать быка за рога. К её удивлению самурай вовсе не казался обескураженным её невоспитанностью.
– Но я ни за кого себя не выдавал, Катико. И меня никто не спрашивал, кто я. Просто взяли за руку и привели в этот дворец, чтобы спросить, не хочу ли я принять участие в турнире? И пообещали за это вознаграждение, равное моему годовому заработку. Сперва я рассердился, но потом понял, что у меня нет другого выхода, как смириться.
– Скажите просто: вы самурай? - спросила его Катя.
– И самурай. И монах. И злодей. И прекрасная принцесса... Я актер театра Кабуки
.
