— Что вы сказали — как его жена?!
Соню чуть не хватил удар. Это уже даже не смешно!..
— Не понимаю, отчего вы так взволновались, дитя мое? Свидетельство о вашем браке — всего лишь бумага. Однако вы такая впечатлительная, даже побледнели. Раз уж судьба привела вас ко двору, где главным приемом является притворство, учитесь и вы этому искусству…
«Побледнела! — с возмущением подумала про себя Соня. — Что бы вы сказали, милая герцогиня, если бы узнали, что всего за три неполных месяца это мое третье замужество. На бумаге. В то время как я сама продолжаю оставаться старой девой. От такого впору не то что побледнеть — посинеть можно!»
— Надо ли мне принимать какое-то участие в приготовлениях к отъезду? — спросила Соня.
— Не нужно, дитя мое, это сделают за вас люди опытные, которым не раз приходилось заниматься подобными сборами. Но чтобы вы не скучали, ваш мнимый муж по моему настоянию будет обучать вас кое-чему, что может впоследствии вам пригодиться. Но сегодня вы можете полностью располагать собой. Вот, держите обещанную вам тысячу ливров. Наверное, вы опять хотели бы поехать в Париж?
— С удовольствием! — воскликнула Соня. Город ей нравился, хотя, на ее взгляд, был слишком многолюден, по реке Сене, на которой он стоял, плыл мусор, и все-таки это не лишало его очарования.
Соня поехала в Париж с намерением приобрести для себя все самое необходимое. На этот раз она отказалась от сопровождения фрейлины, но Иоланда настояла, чтобы княжна ходила по Парижу под охраной гвардейца.
Этот день сложился для Сони великолепно. Никто ей не докучал. Ее «тень» нисколько не мешал ей наслаждаться своей свободой и чудесным летним днем, а при виде могучего гвардейца парижане почтительно расступались, так что она не только купила все, что нужно, но и спокойно погуляла по Елисейским полям, посидела в кофейне, потягивая кофе.
Она заказала его и своему охраннику, хотя он поначалу и отказывался. Недалеко от лавки с благовониями она купила жареных каштанов. Потом Соня опять гуляла по Парижу и вспомнила о гвардейце только тогда, когда, заглядевшись на конную статую короля Людовика, оступилась и была тут же поддержана крепкой рукой.
Но больше всего поразило Соню выступление бродячего фокусника. Кто он по национальности, сказать было трудно, но грязная белая чалма на его голове, длинная полотняная рубаха, из-под которой виднелись узкие до щиколоток тоже полотняные штаны, видимо, свидетельствовали о его восточном происхождении. В толпе говорили, что он индус.
Княжну просто заворожили манипуляции, которые фокусник проделывал с обычной веревкой. На глазах изумленной публики он разрезал ее, показывал обрывки, а через мгновение веревка оказывалась совершенно целой. В довершение ко всему фокусник предложил желающему связать его веревкой по рукам и ногам.
Сделать это вызвался один из зрителей — высокий широкоплечий юноша, по виду и одежде крестьянин. Он ловко связал фокусника, для верности потрогал свои узлы и довольно покивал публике: мол, мои узлы не развяжешь! Улыбка еще не успела сползти с его добродушного круглого лица, а фокусник уже освободился от пут.
Представление окончилось, публика стала расходиться, а Соня все стояла, не зная, как ей обратиться к бродячему артисту. Наконец она в отчаянии обернулась к стоявшему позади нее гвардейцу.
— Мне нужно поговорить с этим человеком, — сказала она.
Никакие чувства не отразились на лице ее охранника. Он просто шагнул к фокуснику и крепко взял его за плечо. Тот так испугался этого невинного жеста, что побледнел и затравленно стал озираться.
— Не бойтесь, он не сделает вам ничего плохого, — заспешила к ним Соня, отмечая, как с лица бродячего артиста уходит бледность, а затравленное выражение сменяется облегчением.
— Не скажет ли мадам, что ей нужно от бедного артиста? — поинтересовался он. Говорил фокусник по-французски лишь с едва заметным акцентом.
— Я хочу кое-что у вас купить.
— Купить? У меня? — Он не верил своим ушам. — Но что у меня можно купить?
— Один из ваших фокусов.
Соня сунула ему в руку пять ливров:
— Это задаток.
Теперь княжна знала, что можно покупать услуги человека даже тогда, когда он считает, что купить у него нечего. И про задаток она сказала, вспомнив свой разговор с Иоландой.
На лице бродячего артиста попеременно отразились надежда, радость, разочарование, подозрительность, отвращение… Соня ничего не могла понять.
— Я заплачу вам, понимаете? Сколько вы скажете!
Теперь на лице артиста опять появился испуг. Он всматривался в ее лицо, словно не веря глазам своим. Как если бы она совершила некий бесчестный поступок, какого он от нее никак не ожидал.
— Я не продаю своих секретов, — наконец сказал он, — они передаются у нас в роду от отца к сыну, и никто посторонний не может их узнать.
Она снова беспомощно оглянулась на своего сопроводителя, который тут же сделал шаг вперед и опять схватил фокусника за плечо. Тот жалобно, точно раненый кролик, заверещал в его могучих руках.
— Погодите! — прикрикнула Соня на рьяного гвардейца. — Разве вы не видите, что он вас боится?
— Ваше сиятельство?
Голос охранника был удивленным. Он не понимал, что ей нужно.
— Постойте пока здесь, — распорядилась она, и ее охранник нерешительно сделал шаг назад. — Я поговорю с этим человеком с глазу на глаз.
— Вы хотите с помощью моих фокусов зарабатывать деньги? — нерешительно предположил фокусник, но, оглядев ее богатое платье, тут же отмел свое предположение. — Вы хотите мой секрет кому-нибудь перепродать?
— Ни то, ни другое, — сказала Соня, чувствуя, что нужно решительно приступать к делу, иначе она так и будет целый день торчать возле этого старого чудака, который утверждает, что его фокусы нельзя купить. — Мне всего лишь нужно знать, как освобождаться от веревок, если меня… кто-нибудь свяжет, так же, как вас связал тот крестьянин. Я обещаю… я могу поклясться могилой матери, что никому не выдам вашего секрета, поскольку собираюсь пользоваться им лишь сама.
Невыразимое облегчение проступило на лице бродячего артиста, он даже выдохнул шумно, как если бы прежде боялся дышать.
— Хорошо. Надеюсь, предки не станут проклинать меня на том свете за то, что я нарушил данное своему отцу слово. Это будет стоить вам… пятьдесят ливров!
Он даже зажмурился от собственной смелости, ожидая грома и молнии на свою голову, но Соня лишь молча отсчитала ему названную сумму. Через четверть часа она простилась со словоохотливым фокусником, который, получив от нее целое богатство, готов был теперь отработать его в полной мере. Увы, ей пора было возвращаться…
Карета ехала за Соней все время, пока она ходила пешком под присмотром гвардейца от лавки к лавке, покупая все, что ей приглянется. Кучер на козлах тоже был довольно внушительного вида, так что Соня была спокойна: случись какая-то непредвиденная ситуация или ее жизнь подвергнется какой-нибудь опасности, он соскочит со своего места и поспешит на помощь.
