- Никак с Дмитрием Алексеевичем повздорила? - с порога начала та. Хоть бы одного ухажера сохранила. Последний, самый постоянный, ценить бы надо.
Соня тяжело вздохнула. У маменьки только женихи на уме.
- Повздыхай мне! - прикрикнула княгиня. - Небось, уже и родной матери не рада? Оторвала тебя, вишь, от затворничества!.. Так повздорила с графом али нет?
- Что вашему графу сделается! - буркнула Соня. - Вы лучше бы поинтересовались, зачем он к нам Кулагина привел.
- Ну и зачем?
- Хотел убедить меня, что княгиню Дашкову мне уважать не должно, потому как она сживает со свету бедного механикуса по причине своей вздорности и злопамятности.
- Это он так про Екатерину Романовну? - не поверила Мария Владиславна. Как бы она сама ни относилась к Дашковой, но порядок есть порядок. Женщину, крестной матерью которой была императрица Елизавета, а крестным отцом император Петр Третий? А какого происхождения этот его Кулагин? Он хоть дворянин?
- Кажется, его отец торговал мукой, - неохотно проговорила Соня; она уже была не рада, что затронула эту тему.
- Иными словами, человек низкого происхождения. И он недоволен княгиней, подругой самой императрицы Екатерины? Да по мне пусть она его хоть плетьми засечет!
- Маменька, Кулагин - не крепостной.
- Все едино, рядом с княгиней он - так, букашка, глазу невидимая!
- Он - талантлив. Его сама императрица Екатерина Алексеевна отличает.
- Отличает по причине доброты своей. Мало ли прихлебателей у её стола кормится? Потому он и запамятовал, кто есть на самом деле. В который раз я убеждаюсь: холопу свою приязнь надо отмерять скупо, иначе он возомнит о себе невесть что... Но от Воронцова я такого не ожидала. Мало того, что он сам с недостойным человеком дружит, да ещё изволит его в порядочный дом приводить. Поневоле подумаешь, не отказать ли такому от дома. Ведь как об этом свет скажет? Астаховы настолько обнищали, что уже с простолюдинами дружбу водят...
Соня опять вздохнула. На этот раз украдкой. Маменька села на своего любимого конька: родовитость, аристократия. Поскольку о достатке того или иного обсуждаемого княгиня из чувства справедливости старалась не говорить, то поминала его происхождение. Как говорится, за неимением гербовой бумаги пишут на простой.
Говорить о достатке Мария Владиславна остерегалась также из боязни накликать на семью ещё большую бедность. Несмотря на крайне экономное ведение хозяйства, ей неоднократно приходилось занимать деньги у своих более удачливых и обеспеченных подруг.
Другая делала бы эти самые долги и спала спокойно - никто из кредиторов с неё ничего не требовал, но княгиня была слишком честна и щепетильна, чтобы опуститься до такого, как она считала, позаимствованного у французов, способа существования. Русский человек не может жить одним днем. Порой она предпочитала занять деньги у кого-то другого, но долг предыдущий возвратить в срок. Среди подруг она считалась человеком слова и этой характеристикой весьма дорожила.
Одно Софью успокаивало: Мария Владиславна любила вздремнуть днем часок-другой. Вряд ли она изменит своей привычке и сегодня. А тогда наконец у княжны появится время, чтобы как следует разглядеть свою находку.
Сочувствие дочери, внимание, с которым она кивала речам матери в нужный момент, умилили княгиню. Зря она нападает на свою девочку, которой бог не дал ума. Не в том, что касаемо наук, а ума житейского, практического, благодаря которому умные девицы, порою, из небогатых семей, делают себе такие выгодные партии.
Сколько завидных женихов прошло через дом Астаховых! И всякий раз Мария Владиславна думала: вот, этот Соне непременно приглянется. Но нет, мимо её взора проходили и молодые, и богатые, - никто внимания глупой девицы не привлек...
Наконец посреди мысленного сетований княгини на неудавшуюся жизнь, она вдруг широко зевнула, перекрестила рот и кряхтя поднялась из кресла в комнате дочери.
- Пойду, пожалуй, прилягу. Притомилась, - как обычно заметила она.
- Конечно, маменька, отдохните.
Соня поспешно отвела взгляд, чтобы мать не увидела в её глазах нетерпения. Дождалась, пока не затихнут за дверью шаги княгини, и опять вытащила свой сверток.
Книга по-прежнему была серой от пыли, и Соня поняла, что прежде, чем её читать, надо вытереть находку влажной тряпкой - благо, переплет кожаный, ничего с ним не сделается. А листы осторожно встряхнуть, ежели они не слишком ветхие, и не рассыплются прямо в руках. Ведь книга пролежала в неприкосновенности... она задумалась, подсчитывая - никак не менее шестидесяти одного года!
Однако, как проделать все это, не выходя в кухню? Соня опять завернула сверток и прикрыла его другими книгами, которые лежали на столике подле кровати. Уходить не хотелось. Отчего-то княжне казалось, что стоит ей лишь выйти за дверь, как найденная книга исчезнет. Ее окутывал флер таинственности и потому как бы держал на особицу от мира реальных вещей. Сердце Сони начинало учащенно биться, едва она притрагивалась к книге.
Но выходить из комнаты все же пришлось, и княжна таки нос к носу столкнулась с Агриппиной.
- Ой, княжна, а я к вам! - как всегда с восклицания начала она. - В гостиной баронесса Толстая дожидаются. Приказали доложить о себе...
- Приказали! Как баронесса может приказывать чужой горничной?
Это Соня давала выход своему раздражению: чего бы баронессе церемониться с Агриппиной? Но нет, каково! все словно сговорились отвлекать Соню от её дела.
- А вот так, - Агриппина выпятила грудь и приподнялась на носки, баронесса женщина высокая и дородная. - Доложи, говорит, Софье Николаевне, что я её жду!
Горничная выпучила глаза, видимо, изображая свирепость гостьи, и надула щеки. Потом она приняла обычный дерзкий вид и вроде задумчиво проговорила:
- А как, скажите на милость, я доложу, ежели княгиня спят и будить не велели?
- До чего же ты глупа, Агафья! А ещё хочешь, чтобы тебя Агриппиной называли. Да знаешь ли ты, что Агриппина в переводе с греческого... постой, а что же означает твое имя? - Софья помедлила, складывая вместе значения слов и, не выдержав, прыснула. - Схватить за ногу!.. Так вот, раз баронесса меня спрашивает, то надо меня звать, а не маменьке докладывать.
- Мария Владиславна наказали - докладывать обо всем, - строго сказала Агриппина, все же обиженная несправедливым переводом своего нового красивого имени. - А вы, княжна, к слову сказать, опять в пыли. И где вы только её находите! Я хоть и глупая, а думаю, вам в таком виде к баронессе не след выходить.
- Не след! - передразнила горничную Соня и пошла в ванную комнату приводить себя в порядок.
Надо будет посмотреть, не осталось ли пыльных следов под полкой, где она выходила из комнаты деда. А то любопытная горничная непременно сунет туда свой нос. Она приоткрыла дверь и крикнула Агриппине:
