Наверное, Станислав думал о том же, потому что спросил жену:
— Признайся, ты не передумала?
— А ты? — спросила она.
— Разве я тебе предложил это глупое отшельничество? — не поняв ее вопроса, удивился он.
— Я спрашиваю тебя о другом: ты не передумал делать себя, а заодно и меня несчастным? Не хочешь ли ты попробовать стать счастливым мужем и отцом?
Станислав, до того придвинувшийся к Лизе почти вплотную, при ее словах отодвинулся и небрежно закинул ногу на ногу.
— Каждый должен нести свой крест, — сухо сказал он, — бог рассудил так, что я недостоин счастья.
— Бог? — изумилась она. — Да разве не ты сам делаешь все для того, чтобы испортить себе жизнь?! Ладно, ты приговорил к этому кресту себя. Но я в чем провинилась?
— Ты происходишь из рода, который служил и служит дьяволу. Прежде чем решиться похитить тебя из-под венца, я разузнал о тебе все, что можно: своим колдовством ты свела в могилу двоих мужчин, которые добивались твоей руки. Причем двое — это те, о ком знают все. Жертвы юной Лизы. А сколько загубленных душ на совести твоего папочки? Ты не знаешь, что, отправляя Юзека в Петербург, я написал князю Астахову письмо, в котором просил его сиятельство никогда не переступать границ моего владения. Я перехватывал все письма его к тебе, а также твои к нему, кроме того, единственного, с просьбой прислать твой гардероб и деньги…
— Боже мой, — прошептала Лиза, — неужели это мне не снится?
— Напрасно ты обращаешься к владыке нашему, — усмехнулся он. — Князь Тьмы — вот кто твой отец.
— А как же ты сам не побоялся жениться на мне?
Лиза решила попробовать зайти с другой стороны. Она все еще не могла поверить в то, что Станислав говорит серьезно.
— Я выбрал для себя такое искупление. Не побоялся предстать перед своим братом предателем и негодяем — он так до смерти и не узнает, что я спас его бессмертную душу.
— Поэтому ты чуть не убил его на дуэли?
— Я не собирался убивать Петра, а нарочно ранил его, чтобы он подольше приходил в себя, а придя, и думать забыл о тебе.
— Бедный Петруша! — огорченно проговорила Лиза.
— Теперь уже не бедный. Он выздоровел и скоро, думаю, женится на хорошей девушке…
— Я не совсем поняла: ты женился на мне для того, чтобы спасти Жемчужникова?
— И для этого тоже.
— Тоже? Есть еще причина?
— Есть. Сделать невыносимой твою жизнь. Я знал, что, женившись на хорошей, чистой девушке, я не смогу дать ей счастья. Это было бы еще одним грехом в моей многогрешной жизни. В то время как, женившись на тебе, я лишь сделал доброе дело. Я стал твоим инквизитором. Вместо обычного костра я медленно прожариваю тебя на костре ненависти. Ну и каковы твои ощущения, милая ведьма?
Лиза посмотрела в глаза Станислава, надеясь уловить в них тень насмешки, шутки, розыгрыша, но прочла лишь непоколебимую убежденность.
— А как объяснить твое отношение к Еве?
— Еву с тобой не сравнить, моя дорогая женушка!
Она всего лишь одержима бесом сладострастия.
В Италии и Франции такие женщины становились куртизанками. В Польше они прикидываются добродетельными девицами, и сами отцы-шляхтичи, чтобы скрыть дочерний грех, отвозят их в монастыри, где они могут рожать байстрюков вдали от людских глаз. А потом эти матери, которые бросают своих детей и никогда больше о них не вспоминают, как ни в чем не бывало появляются в свете и во всеуслышание заявляют, что они лечили на водах свои мигрени…
— Но в чем, скажи, ради бога, виновата я? — со слезами вскричала Лиза и услышала спокойный ответ:
— Возможно, лишь в том, что ты происходишь из рода, проклятого Отцом Небесным за свою связь с дьяволом!
Лиза вздохнула:
— Но скажи откровенно, раз уж все равно мы скоро расстанемся с тобой навеки, неужели я так и осталась тебе безразлична?
— Тот, кто подходит к дьявольскому огню слишком близко, не может не обжечься, — сказал Станислав.
Лиза поняла, что она попусту тратит время, пытаясь лбом прошибить стену. Не стоит и говорить, что все его выдумки насчет колдовства и ведьмачества не что иное, как выдумки, предрассудки, людское невежество. Она могла бы рассказать много примеров из прочитанных ею книг, когда еще в тринадцатом веке святой Фома Аквинский при большом стечении народа поднялся над землей.
Лизина гувернантка мисс Джулия рассказывала, что своими глазами видела в лондонском музее документ полуторавековой давности, в котором рассказывалось, как на глазах трех свидетелей некоего доктора Моора утащили эльфы…
Лиза прекратила свой мысленный монолог — мало ли о чем она могла бы рассказать человеку, который бы захотел ее слушать. Одно время она нарочно изучала всевозможные загадочные случаи, которые происходили с людьми, и о людях, обладавших необычными способностями. Многие из таинственных явлений наука не могла объяснить. Пока. Но приписывать все необычное козням дьявола может лишь человек невежественный. Прежде она никак не могла отнести мужа к таким людям. Тем неожиданнее было для Лизы его откровение. Подумать только, в девятнадцатом веке современный человек мыслит как средневековый обыватель!
Станислав ничего не хотел знать.
К счастью, карета остановилась, и он подал Лизе руку, помогая выйти.
То, что представилось взору Лизы, заставило ее позабыть о ее размышлениях, ибо перед нею была осуществленная мечта. Хотя они со Станиславом обговорили, каким должен быть дом, и муж, пригласив ее в библиотеку, показал им собственноручно составленный чертеж, она до конца так и не верила, что в последний момент супруг не передумает и не сделает нечто противоположное, только чтобы ее позлить.
Теперь, подойдя поближе, она увидела и то, из-за чего затянулось строительство, — небольшую, прилепившуюся с южной стороны дома оранжерею.
— Ты выстроил оранжерею? — на всякий случай спросила Лиза.
И такая в глазах ее загорелась радость, что Станислав невольно задержал взгляд на ее светящемся от счастья лице — как все же бывают обольстительны ведьмы!
— Выстроил, — небрежно кивнул Станислав. — Для своей оранжереи я выписал из Варшавы настоящего ученого садовника. Игнац будет жить здесь.
С тобой и с Василисой. Он — самоучка, его место как раз в таком медвежьем углу, как Змеиная пустошь.
— Когда я смогу переехать? — нетерпеливо спросила Лиза.
— Я думал, что родить ты захочешь в замке. Я привезу акушерку из Кракова…
— Ждать еще целых два месяца? Я тебя умоляю, Станислав, отпусти меня сюда. При родах мне поможет Василиса.
— Что? Подвергать жизнь моего сына опасности — ведь она не акушерка! Как это поможет?
Глянув в глаза мужа, Лиза увидела, как в его глазах опять появляется гнев и вместо мыслей в них начинает бушевать одно лишь пламя.
