Подобное упорство всегда вызывало у него двойственные чувства. С одной стороны, мужика можно понять. Она хороша в постели так, как может быть хороша только истеричка: поначалу сопротивляется или изображает холодность, а потом визжит, кусается и разве что на стену не лезет от страсти. Но с другой стороны, его ведь предупреждали...
– Эй! – услышал Макс, уже потянувшийся к ручке двери. Двери, за которой мирно спала (а может, не спала) ничего не подозревающая Лиза. – Ты далеко собрался?
Вздрогнув, тот шарахнулся в сторону. «Эге, дружок, да у тебя тоже нервы ни к черту!..» Уставился на стоящего в непринужденной позе Венсана со злобой, никак не вяжущейся с недавним дружелюбием.
– Решил подышать свежим воздухом? – С тем же беззаботным видом Венсан вышел на середину коридора и остановился, делая вид, что шарит по карманам в поисках сигарет. – Хорошая идея.
Макс попятился, продолжая таращиться на него с той же злобной ухмылкой, которую не успел или позабыл стереть с лица.
Двустворчатая дверь, ведущая на балкон, а оттуда на лестницу, была распахнута настежь, и свет полной луны, заливающий коридор, позволял им хорошо видеть друг друга. Худощавый Венсан – ни грамма лишнего веса – со своей прямой спиной и нарочито развязной манерой держаться. И Макс – грузноватый, хотя довольно быстрый, готовый в любую минуту перейти на грубость, если хитрость почему-то не удалась.
– Послушай, — заговорил Венсан после паузы, – кажется, я знаю, как выйти из положения. То есть на самом деле существует несколько возможных вариантов, но этот самый простой и бескровный. Мне продолжать?
Макс облизнул губы.
– Да.
– Сейчас мы с тобой выходим на балкон, выкуриваем по сигаретке... у меня «Gaulois Bleu», ты ничего не имеешь против?.. После чего говорим друг другу «доброй ночи» и расползаемся по своим кроватям. Заметь, я сказал ПО СВОИМ – это понятно, да? А утром... ты, помнится, мечтал о маленькой симпатичной бухточке, где не было бы таверн, туалетов, кабинок для переодевания и где туристы не сидели бы друг у друга на головах... так вот, утром мы встаем и отправляемся именно в такую бухточку. Купаемся, загораем, славно проводим время, потом снова грузимся в машину, за полчаса доезжаем до Керкиры, обедаем в ресторане, ты смотришь город... поверь, это не займет много времени... en marge
[46]
покупаешь билет на паром... – Губы Макса сжались в прямую линию, и Венсан поспешил поднять руку, призывая его дослушать до конца. – Итак, ты садишься на паром, мы машем тебе на прощание, кричим «Bon voyage!»
[47]
, потом возвращаемся домой и забываем о тебе. А ты забываешь о нас. Все просто. Никаких проблем. Как тебе мой план, дорогой?
– Насколько я понимаю, дорогой, – с усмешкой передразнил Макс, – у меня нет выбора. – Он посмотрел в сторону, потому что смотреть все время на Венсана, который ни на минуту не отводил глаз, было нелегко. – Это называется «указать на дверь». Что ж, я понял.
Медленно он повернулся и побрел по коридору в обратном направлении. Предложение выкурить по сигаретке, по всей видимости, не показалось ему заманчивым. Проходя мимо Венсана, он демонстративно замедлил шаг, окинул его цепким, неприязненным взглядом. «Ага... так вот ты каков. Ладно, учтем». Толкнул дверь своей спальни. Нехотя вошел внутрь.
Венсан с нарочитым вниманием следил за его перемещениями и, только убедившись, что дверь за ним плотно закрылась, пробормотал себе под нос:
– Le couillon!
[48]
Дверь! Уже начиная засыпать, он вдруг осознал, что дверь в комнату Лизы тоже была закрыта. Он-то пребывал в полной уверенности, что с ней там Джемма. Но если бы Джемма была вместе с ней, дверь пришлось бы оставить открытой, ведь у Джеммы... «Mon Dieu! Полон дом психов! Куда деваться?»
Он вторично выбрался из постели и пошел проверять, кто где. Проще всего было обойти дом снаружи, по балкону. Венсан так и поступил. Заглянул в спальню Джеммы, обнаружил пустую кровать, немного успокоился и перешел к спальне Лизы. Балконная дверь тоже была на запоре. Бедная дурочка, как же ее прихватило!.. Хмуря брови, он подошел поближе и вплотную приблизил лицо к стеклу, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь щель между неплотно задернутыми шторами.
Они спали в обнимку, две сладкие цыпочки. Одеяло сполз–ло на пол, и их переплетенные тела мерцали в темноте, точно изваянные из мрамора. А на свету кажутся смуглыми, как креолки... Ладно, пусть спят. Навряд ли этот Казанова недоделанный решится на повторную вылазку – нет, он не из таких. Как там она сказала? Настырный зануда. Венсан усмехнулся. Он сказал бы иначе: зацикленный инфантил. Из тех, что в детстве кидаются на пол прямо в универмаге и орут во все горло, если не получают по первому требованию приглянувшуюся игрушку. И бизнес-то, как позже призналась Лиза, был на самом деле папочкин, потому ей и не удалось потопить его окончательно.
Черт, ну и дела. Может, не стоило привозить его сюда? Ну приехал он в Керкиру – ну и что? Поболтался бы денек-другой по острову и, не найдя никого, убрался бы восвояси. Да нет, пожалуй, все-таки стоило. По крайней мере Лиза лишний раз убедилась в том, что их развод не был ошибкой. Что ошибкой был брак. Ведь с тех самых пор, как начались эти звонки, она ни о чем другом и думать не могла. Бродила по дому как лунатик. Какие чувства у нее к нему остались по завершении эпопеи, вот что хотелось бы знать. И вообще, может ли она испытывать хоть какие-то чувства к мужчине?
Глава 6
За завтраком все единогласно проголосовали за бухту неподалеку от Лиападеса, с двух сторон окруженную высокими скалистыми мысами и лежащую у самого подножия гор, так что попасть туда можно было только с моря. Они и наткнулись-то на нее случайно, проплывая мимо в лодке Венсана.
– Ни туалетов, ни кабинок для переодевания, – соблазнял Макса Венсан. – Как в первый день творения!
О ночи полнолуния, полной дурных предчувствий, двусмысленных намеков и невысказанных угроз, никто не вспоминал. Однако по ряду признаков можно было догадаться, что девушки все же что-то слышали. Лиза держалась еще более отчужденно – прямо-таки существо с другой планеты! – зато выглядела ослепительно. Нервное напряжение придавало блеск ее глазам и бледность щекам. Венсан едва удерживался от того, чтобы не начать тискать ее прямо на глазах у бывшего мужа, тоже исходящего слюной. Видя, к чему идет дело, Джемма бросила притворяться воспитанной девочкой и после завтрака уже ни на шаг не отходила от подруги, поглядывая на обоих мужчин с нескрываемой враждебностью. Словом, обстановку, в которой проходили дебаты и последующие сборы на пляж, трудно было назвать непринужденной.
Уже перед посадкой в машину, пока Венсан бегал за позабытыми на веранде сигаретами, Макс подошел к Лизе и ни с того ни с сего начал превозносить до небес ее достоинства (ангель–ский характер, несравненную красоту и прочее), однако вся эта патетика не произвела на нее никакого впечатления. Он опять говорил по-русски. Джемма снова торчала поблизости. Так оно и продолжалось – слова, в которые он сам не верил, Лизины пустые глаза... пока у него не вырвалось совершенно случайно:
