Следующие полчаса обозлённая до крайности мадемуазель Ханина пинала стенки, нажимала на все кнопочки и даже пыталась прыгать. Впрочем, прыгать она довольно быстро перестала, вдруг испугавшись, что дно провалится. Мало ли что.
Когда лифт наконец поехал, она даже злиться устала, впав в депрессию. В кои веки раз на Танином пути встретился роскошный мужик, а она умудрилась сначала с ним пособачиться, а потом и выяснить, что он не любит девушек.
Вот что значит «не любит»? Как может не любить девушек такой брутал? К тому же он первый начал заигрывать. Как-то не похоже это на женоненавистника. И вообще, если вспомнить, как он тогда в кабинете смотрел… У Тани аж мурашки по спине побежали. Да он скорее бабник, а не голубой. Эх, жаль, рядом не было Юрика, он бы точно сказал, пара они или нет.
Хотя… Какая пара, когда её так легко и ненавязчиво выпроводили, предложив общаться через бухгалтера. Дескать, на тебе, товарищ Ханина, неустойку и умойся. Досвидос, амигос!
Мир крайне несправедлив! Особенно к Тане. Вот если бы можно было прокрутить всё назад, она бы непременно… Что? Согласилась на ужин? Или сразу взяла абонемент на ужины, плавно перетекающие в завтраки?
С этой мыслью барышня ломанулась в разъезжающиеся двери лифта и воткнулась в букет лилий. Или орхидей.
Татьяна крайне слабо разбиралась в цветах, так как дарили ей обычно только розы. Ещё она умела определять гвоздики, тюльпаны и пару-тройку прочих видов. Со всякими экзотическими цветами у Тани дела обстояли напряжённо. Одно она помнила точно – если голова заболит, то это лилии.
– Извините, – пробормотала Татьяна, пытаясь обойти держателя ажурной клумбы. Обойти не получилось, так как её просто-таки железной клешнёй перехватили чуть выше локтя и аж на скорости, с заносом развернули обратно.
– Это вам, – ухмыляясь, сообщил Жаров, который и держал букет.
Никогда ещё Тане не дарили цветов с таким непередаваемым выражением лица. Такое ощущение, что в цветы была засунута как минимум змея, и даритель с усмешкой ждал, когда она выползет. Глаза его, казалось, говорили: «Ну-ну, бери-бери, о-па!»
Никакого «о-па» не случилось. Ошеломлённая Татьяна машинально взяла подношение – и вдруг до неё дошло.
– Откуда вы знали, что я выйду?
– Милая, это моё здание, – снисходительно проехался по ней взглядом Максим Александрович.
От его «милая» Татьяну совершенно парализовало. Это было неправильно. Ситуацию нужно контролировать, а не нестись в потоке, как безвольная соломинка. Сердце выпрыгивало, дыхание сбивалось, цветы следовало немедленно бросить ему в морду и гордо удалиться. Вместо этого она продолжала стоять и изображать возмущение.
– Вы специально продержали меня в лифте! – выпалила наконец Таня.
– Ну, извини, – без грамма сожаления сообщил Жаров. Именно сообщил! Это и на извинения не было похоже.
– Да что вы себе позволяете! – без особой, впрочем, агрессии выкрикнула Татьяна, прикусив язык.
Ведь только что в лифте она сокрушалась, что судьба не даёт второго шанса. Ну так на, вот тебе, мадемуазель Ханина, второй шанс! Чего орать-то и ножками топать? Хотя, конечно, нахал этот Жаров. Самоуверенный наглец, да!
– Пошли. – Максиму Александровичу тем временем надоело играть в гляделки, и он легко поволок барышню за собой. Она едва успевала перебирать ножками, почему-то даже перестав возражать.
Лишь у самой машины Таня испуганно спросила:
– А куда? И… У меня тут своя машина…
– Не волнуйся, не сопрут, – порадовал её Жаров. – У меня надёжная стоянка. Садись!
И он довольно галантно, хоть и почти насильно, упаковал Татьяну в огромный, похожий на автобус, джип.
– У меня рабочий день, между прочим, – снова пискнула Таня.
– Хочешь, я для твоего начальника справку напишу? – великодушно предложил Максим Александрович, ухмыльнувшись совершенно по-людоедски.
– Обойдусь, – буркнула Таня, гордо отвернувшись.
Молчать ей вскоре надоело, и она снова спросила:
– Куда вы меня везёте-то? Что за хамство? Я, между прочим, не соглашалась на всякие там…
И она, не подобрав ни одного приличного слова, изобразила в воздухе нечто неопределённое.
– Да? – лаконично удивился Жаров и пригвоздил её к сиденью таким взглядом, что Таня чуть не скончалась от избытка чувств, лишь вяло огрызнувшись:
– На дорогу смотрите.
Жаров кивнул и с улыбкой победителя уставился на дорогу.
– Чёрт знает что, – пробормотала Татьяна, оскорблёно уставившись в середину букета. – Я, между прочим, приличная женщина, а вы меня за шкирку, как какого-то котёнка!
– Не за шкирку, – поправил её Жаров, по-прежнему улыбаясь чему-то своему. – И мы едем обедать.
Есть люди, которые улыбаются некрасиво. Кто-то улыбается неискренней, резиновой улыбкой. Кто-то, наоборот, улыбается честно и открыто. Максим улыбался волнительно. Это слово Таня подобрала, пока они ехали непонятно куда. Город закончился, за окном уже неслись ели, сосны и всякая загородная растительность. Судя по антуражу, обедать планировалось в лесу. Татьяне оставалось только надеяться, что Жаров не собирается её сожрать.
А хоть бы и собирался…
На Татьяну навалилась какая-то странная апатия. Ей было всё равно, лишь бы вот так ехать и ехать. И чтобы он иногда посматривал на неё и загадочно, насмешливо улыбался.
Как мало ей, оказывается, надо было для счастья. А казалось-то, что перечислять и перечислять детали и требования к мужчине мечты. Оказывается, когда он появляется в реальности, список мгновенно корректируется, съёжившись до минимума.
Машина мягко зарулила во двор здоровенного дома и остановилась.
– Выходим, – скомандовал Максим Жаров и пояснил: – Обедать будем дома. Нам уже приготовили.
Он подал Тане руку и, не отпуская, потащил за собой.
– Да я сама пойду, – возмутилась она. – Что вы меня всё время волочите, как пуделя на поводке.
– Пойдёшь? – казалось, удивился похититель. – И обедать будешь?
Они уже вошли в холл и Жаров, оглянувшись, пристроил букет на маленький столик с резными ножками.
Татьяна пожала плечами, не найдясь, что ответить.
Сам обедать вёз, а теперь сам же и удивляется. Совершенно невероятный мужик!
– Раздевайся, – опять ухмыльнулся Жаров и ушёл в глубь дома.
Таня от этого «раздевайся» чуть в обморок не упала. И если вдумчиво оценить все оттенки ощущений, то скорее от радости, чем от испуга. Но не имел же он в виду, что…
Когда Жарова не было рядом, мозг работал гораздо лучше. Морок спал, и Татьяне вдруг полезли в голову мысли о неуважении, о хозяйских замашках. Да кто он вообще такой, чтобы так себя вести! Что она, путана с трассы – засунул в машину, привёз!!!
