– Не знаю, – молвил Сергей. – Она целую неделю была сама не своя. Я могу ошибаться, но… – Но?
Сергей посмотрел на Томку. Дочка допивала чай. Глаза светились озорством.
– Нет, ничего, – закончил Сергей.
– Скажи, давно твоя мама встречалась со Светланой Канаевой?
– Вы думаете, дело в ней?
– Уверен. Ты ничего не знаешь об их дружбе?
– Нет.
– И об общем прошлом?
– Нет.
Я почесал подбородок. Похоже, прошлое Ольги Кругловой оставалось тайной за семью печатями не только для ее мужа Игоря Устьянцева, но и для самого близкого человека – родного сына.
Но какова красавица эта Канаева! Своим внезапным появлением выводит из строя старую подругу, а на молодого человека начинается настоящая охота. Ой как мне хочется поближе познакомиться!
– Ладно, будем собираться. – Я допил чай, смел хлебные крошки со стола. – Только для начала помоем мою машину.
– Ура!!! – закричала Томка.
В течение следующего часа молодые люди честно водили хороводы с мокрыми тряпками вокруг «хонды». Томка крутилась возле заднего бампера, оставляла грязные разводы. Устав заметать за ней следы, я перевел ее на колесные диски. Сергей уныло протирал стекла. Директор базы Константин Николаевич с ехидной улыбкой наблюдал за нами со своей неизменной лавочки возле столовой, позволив себе лишь один комментарий: – Эксплуатация детского труда?
– Приобщение к физической активности.
На самом деле мне была необходима техническая пауза. Заняв руки рутинной работой, я строил планы на ближайшие несколько часов. Попутно загрузил работой и руки Сергея.
Уже через полтора часа мы ехали по шоссе в город. Томка на заднем сиденье в восьмисотый раз смотрела «Рататуй». Сергей работал с ноутбуком. Пару раз я порывался задать ему вопрос, но слова застывали на губах.
По себе знаю, каково работать за компьютером в присутствии посторонних.
Я решился лишь однажды, когда мы миновали приветственные щиты на въезде в город:
– Волнуешься?
Он оторвался от монитора, взглянул на дорогу.
– Есть немного.
Я не успел его приободрить. Вмешалась вездесущая Тамара Данилова: – Не бойся, Сережка! Папа классный, он всем поможет.
«Мне бы кто помог», – думал я, уговаривая дочку остаться у бабы Сони. Матушка вернулась с образовательного семинара, проходившего в Екатеринбурге. Выглядела воодушевленной, привезла золоченую статуэтку, несколько папок тематических материалов, проспекты и мелкие сувениры, включая значки, авторучки и чайные ложки. Половину тут же присвоила Томка.
– Понятия не имею, зачем они меня вызывали, – поделилась мать, – но чертовски приятно знать, что меня ценят.
Ценят, ценят. Я тысячу раз говорил, что ты еще могла бы преподавать. Молодежи в школах не хватает, а та, что есть, никуда не годится.
– Сынок, я туда не вернусь. Слишком старомодна для современной школы.
– Может, это и к лучшему?
– Возможно, но проверять не стану. А теперь ближе к делу. Ты надолго Томку привел?
– Как получится. У меня в машине сидит семнадцатилетний отрок, считающий себя самым умным… – …и который ввязался в скверную историю.
– В точку.
Мать понимающе кивнула.
– Тогда сегодня ненормированный рабочий день. Том!
Дочка отвлеклась от сувениров.
– Ночевать у меня будешь?
– Не-е-ет! Я поеду с папой!
– Томыч…
Мать положила руку мне на плечо.
– Иди, я разберусь.
Из квартиры я уходил почти бегом. Сделал вид, что пошел в ванную умыться, а сам сделал крутой вираж и исчез за входной дверью. Сбегая вниз по лестнице, слышал, как скандалит дочка. Она не ожидала от отца гнусного коварства.
– Ну что, – спросил я Сергея, усаживаясь в машине на водительское место, – готов?
– Угу.
23
Среднестатистический человек сторонится психиатрии. Я не говорю о презираемых у нас американцах и европейцах, привыкших по малейшему чиху набирать номер личного психотерапевта и скидывать на него накопленный негатив. Я говорю о наших соотечественниках, не избалованных качественной медициной и не научившихся отвечать за собственную жизнь. Мы мыслим стереотипами. Даже те из нас, кто охотно обращается за помощью к другим врачам и не забывает раз в год проходить комплексное обследование, с подозрением относятся к мозгоправам. У меня что-то не в порядке с головой? Чур, ребята, я с удовольствием буду сердечником, астматиком, гипертоником и даже алкоголиком, но – психом?!
При этом каждый из нас уверен, что подавляющее большинство окружающих и есть психи.
Городская психиатрическая клиника занимала несколько гектаров на южной окраине. Была обнесена бетонным забором с колючей проволокой. По долгу службы в уголовном розыске мне приходилось работать и на территории, и в кабинетах, и даже случалось общаться с пациентами, находящимися в палате интенсивной терапии. Удовольствия мало, и при надлежащем образе жизни лучше уж никому из нас не пересекать проходную психушки в качестве пациента. Максимум – туристом.
Наш нынешний визит с Сергеем трудно было назвать экскурсией. Едва мы свернули на улицу Кузнецова, мальчишка съежился. Он смотрел на двухметровый бетонный забор исподлобья, как преступник, которого везут на место преступления. Аналогия хромает, но очевидно, что с психиатрической клиникой парня связывают не самые радужные воспоминания.
– Бывал здесь? – спросил я.
Сергей кивнул.
– Я имею в виду, не к матери, а по другой надобности?
Теперь он отрицательно покачал головой. Я припарковался возле автобусной остановки на очень узкой улочке перед центральным входом. На территорию больницы автомобили не пропускали. Я отключил двигатель, отстегнул ремень безопасности. Сергей сидел, сложив руки на закрытой крышке ноутбука, смотрел в окно. – Что не так?
Он повернул ко мне побледневшее лицо.
– Взгрустнулось что-то, не обращайте внимания.
– Ага. Если хочешь, чтобы тебе помогали, будь откровенен до конца. Золотое правило адвокатуры.
Сергей усмехнулся.
– Я не знаю, что сказать.
– Знаешь.
Сергей снова отвернулся. Покидать машину он, кажется, не собирался.
– Так, Сереж, мы никуда не двинемся, если ты не раскроешь все карты. Будешь упорствовать – я возвращаю гонорар и уезжаю к дочке.
Он вздохнул нервно и раздраженно.
– Я действительно не знаю, что говорить. Просто… просто у меня есть подозрения, что Игорь ее сознательно сюда упрятывает.
