– За пару часов доедете.
– Думаешь, поеду?
– Уверен.
– Если хочешь купить меня, нужно представить серьезные основания.
– Это справедливо. На данном этапе я могу гарантировать оплату бензина и амортизационные расходы. Посчитаете еще почасовую оплату, или как там у вас принято, я все это возмещу. А когда поговорим, вы уж сами решите, стоит ли вам продаваться несовершеннолетнему клиенту.
Я глянул на Томку. Дочь болтала ногами и напевала какую-то песенку. Меланхолия отпустила.
– Складно калякаешь, Сергей. Ладно, я всегда смогу переложить расходы на твою маму. Давай, говори адрес, я завтра с утра подъеду.
– Сегодня.
– Что?
– Я жду вас сегодня.
«Каков наглец», – мысленно восхитился я.
– Но уже вечер!
– Я же говорил, дорога не займет больше полутора-двух часов. До утра может многое произойти.
– Ты меня пугаешь, юноша.
– Я сам напуган, поверьте.
Вот тут он уже не лукавил. Я это слышал.
– Что ж, давай рассказывай, как до тебя добраться.
– Сначала пообещайте мне…
– …что никто не должен знать о нашем разговоре? Я это понимаю не хуже тебя. Ты давай дело говори.
Запинаясь, он стал объяснять, куда нужно ехать. Я ничего не записывал. Маршрут был мне знаком очень хорошо. Я даже порадовался, что придется ехать по знакомым местам.
Закончив разговор, я обернулся к дочери.
– Так, душа моя, придется тебе переночевать сегодня у бабы Сони.
Я думал, что предложение будет встречено с большим энтузиастом, но Томка уложила меня на лопатки:
Пап, ты забыл, что ли? Баба Соня уехала собирать семена.
– Что? Какие семена?
– Пап, ты балда!
С небольшим опозданием я вспомнил, что моя матушка уехала на образовательный семинар в Екатеринбург и вернется только завтра вечером.
– Бляха муха!
Из вариантов оставалась только Олеся, но мне достаточно лишь вспомнить ее измученное лицо, чтобы понять: она сегодня не сиделка.
– Да что ж такое! – Я хлопнул рукой по рулю. – Вот засада!
– Нет, пап, это любовная катастрофа.
Томка бросилась ко мне, обняла за плечи и чмокнула в щеку. – Включай Джексона!
10
Так, пара трусов, две майки, носки… носки почему-то только белые, Томка запачкает их мигом, не успев дойти до прихожей. Куда подевались розовые? Я их в стирку загружал в прошлый раз? Не помню. Ладно, черт с ними, носками, походит в белых, благо их навалом, а потом разберемся. Так, что еще…
Я задумчиво оглядел композицию, разложенную на диване в гостиной. Спортивная сумка чернела разверстой пастью. Я почесал затылок, добавил к трусам и майке розовые бриджи, голубую пижамку и пакет с домашними резиновыми тапочками (вдруг придется ночевать в гостинице). Кажется, это все, что нам может понадобиться на чужбине.
Да, чуть не забыл! Курточку и теплые штаны на случай непогоды.
Томка возилась в детской комнате, выбирала диски с мультфильмами в дорогу. – Доча, поторопись!
– Ща, пап.
Она вышла через минуту с гигантской стопкой дисков, прижатой к подбородку. В ней было все – от «Рататуя» и последней «Истории игрушек» до старых сборников «Тома и Джерри». Этого добра девочке хватило бы на неделю.
– Ты не хочешь оставить кое-что?
– Нет, мне все это нужно.
– Доченька, мы в пути будем только полтора часа. Хватит и одного мультика.
Она озадаченно посмотрела на стопку и стала вынимать по одному диску.
– Умница. Давай поскорее.
В сумку вместе с одеждой я бросил зубные щетки, пасту, салфетки, туалетную бумагу и еще кучу всякой мелочи. Никогда не знаешь, где тебя застанет ночь, а в том городе, где спрятался Сергей Круглов, фешенебельных отелей я не встречал.
– Пап, я готова.
Фильмов убавилось не сильно. Томка пожертвовала «Смешариками», отправила в утиль «Лунтика», зарубила «Сына Маски» и пару пиратских сборников, позаимствованных у детсадовских друзей. Зато остались оба двухчасовых блокбастера от «Пиксара», сериал «Том и Джерри» и еще что-то в черной коробке без этикеток, очень похожее на стародавний сборник «Улицы Сезам», который я ей специально записывал с телеэфира. Чтобы существенно скорректировать список, мне бы потребовалось провести еще одну воспитательную беседу, но времени уже не хватало.
– Ладно, забери все, но тащить будешь сама.
Томка запихнула диски в тонкий полиэтиленовый пакет. Тот сразу начал рваться на острых углах коробок. Тогда Томка бросила свое добро на диван и потопала в прихожую надевать сандалии. Через несколько мгновений она уже стояла у двери в трепетном предвкушении дальнего путешествия.
Это у нас называется Понесу Диски Сама.
«Не могу быть добрым-злым, добрый я ужасно», – пел в моем детстве кот Леопольд. Пел про меня, взрослого папу, из которого шестилетняя дочь вьет веревки.
Томка сразу запрыгнула в детское кресло на заднем сиденье справа, полезла в пакет с мультиками. Вытащила диск, вставила в портативный видеоплеер. Ближайшие полчаса я мог о ней не беспокоиться. Позже мне, конечно, достанется за всё – за долгую дорогу, неудобное кресло и затекшую попу, за отсутствие привычных лакомств и угощений, но полчаса покоя в машине на трассе – мои.
Впрочем, я поспешил с выводами. Когда остановились залить бензобак на АЗС в пятнадцати километрах от города, Томыч уже сопела в две дырочки, положив голову на натянутый ремень безопасности. Работающий плейер лежал на коленках. Если девочка надолго останется в этом положении, шея затечет. Я аккуратно поправил дочери голову, она на мгновение открыла глазюки, чмокнула губами, посмотрела на меня, спросила:
– Балин, пап, мы все еще едем? – и тут же снова провалилась в сон.
Совсем красота, скажу я вам, если не думать о том, что спать она сегодня ляжет, скорее всего, далеко за полночь.
Заходящее на западе солнце слепило глаза. Я надел очки, нацепил наушники с квартетами Моцарта и предался лирическим размышлениям. Я ехал по своей любимой дороге в озерный край под городом Кыштымом. Там оставались, рассыпанные пригоршнями, кусочки моего детства. Там на берегу живописного Озера в густых хвойных лесах и папоротниковых джунглях прятался мой любимый лагерь имени пионера-героя, предавшего отца и убитого за это злобными деревенскими гопниками. Несколько лет назад лагерь продали коммерсантам, но сделка оказалась не очень чистой, и большая территория с несколькими крепкими кирпичными корпусами, отличной инфраструктурой, стадионом и пляжем оказалась под судом и постепенно приходила в запустение.
