Все! Есть! Абсолютно беспроигрышный: представлюсь журналисткой, ведущей самостоятельное расследование. Но не столько по делу ее мужа, сколько о халатности, коррумпированности и непрофессионализме тарасовской милиции. И лично оперуполномоченного Мельникова. Голову даю на отсечение, что на такую приманку вдова клюнет. Наверняка она считает, что Мельников скрыл улики, подделал какие-нибудь показания, что-нибудь подчистил в материалах дела, а то и получил взятку от истинных виновников гибели ее мужа. Я-то уверена, что он все сделал абсолютно правильно и там действительно чистое самоубийство, но, зная любовь своего народа к родной милиции, можно не сомневаться, что сотворить какую-нибудь гадость нашим стражам закона мне помогут всегда. Только бы безутешная вдова была дома!
Вдова была дома. Не сказать чтобы слишком безутешная, по крайней мере, на вид обычная, нормальная женщина лет тридцати. Нет, пожалуй, не вполне нормальная: вряд ли женщина, которая уверена, что ее мужа убили, станет открывать двери кому попало. А она открыла именно «кому попало» – не спросила, кто там, да и «глазка» на двери не было. Открыла и очень спокойно смотрела на меня секунд пятнадцать, потом все-таки поинтересовалась:
– Вы ко мне?
– Здравствуйте, мне нужна Ирина Викторовна Васильева, – вежливо сообщила я. А вдруг это все-таки не вдова?
– Значит, ко мне, – развеяла мои сомнения женщина и сказала: – Проходите, пожалуйста.
Я вошла в квартиру, продолжая тихо удивляться: ничего не спросила – ни зачем, ни почему. Просто впустила, молча показала, где повесить куртку, и прошла в комнату. Я – за ней.
Мы сели в кресла друг против друга, Ирина Викторовна смотрела на меня очень устало и без особого интереса.
– Чем могу быть полезна? – Красивая женщина, но только очень уж ко всему равнодушная, очень какая-то безучастная. Если даже она не подходит под определение «безутешной вдовы», все же смерть мужа переживает достаточно тяжело.
– Вы знаете, – начала я, оторвавшись, наконец, от всяческих посторонних размышлений, – я к вам по поводу вашего мужа.
– А ко мне по другому поводу никто и не ходит, – ответила Ирина Викторовна и заявила: – Если долг очень большой, то предупреждаю: уплатить сразу не смогу, даже если он просроченный.
– Какой долг? – растерялась я.
– Понятия не имею, – отозвалась моя собеседница. – Их столько, что я уже со счета сбилась. Вам ведь мой муж был должен? Давайте документы, посмотрим.
– Да нет, что вы, я по другому поводу. Совершенно по другому, – заторопилась я с объяснениями.
– А по какому же тогда? – Вот теперь Ирина Викторовна несколько ожила и смотрела на меня очень заинтересованно.
– Понимаете, я журналистка. И веду независимое расследование. Дело вашего мужа очень меня заинтересовало, и я бы хотела им заняться. Не могли бы вы мне в этом помочь? Может быть, вы...
– Простите, как вас зовут? – перебила меня явно обрадованная Ирина Викторовна.
– Татьяна.
– Меня – Ирина. Боже мой, какая вы молодчина! Конечно, я вам помогу чем смогу. Спрашивайте.
– Прежде всего скажите...
– Кофе будете? – вновь перебила меня Ирина. Радость прямо-таки била в ней ключом и не находила выхода. Все-таки я правильно рассчитала, что лучшей приманкой в данном конкретном случае будет возможность насолить ментам.
Поскольку на предложение выпить кофе я ответила полным согласием, мы перенесли наше мероприятие на кухню. Пока Ирина варила кофе, я попыталась у нее хоть что-то выяснить. Эти попытки увенчались весьма сомнительным успехом:
– Ирина, а вы уверены, что вашего мужа убили?
– С чего вы взяли?
(Ничего себе! Со слов Мельникова, а он – из-за твоих подозрений...)
– Есть такая версия. – Это я для солидности.
– Да. Не очень удачная. Но благодаря ей хоть расследование не так быстро закрыли. Может, чего и найдут.
– А говорили, что это предположение – ну, об убийстве – высказали вы. Это так?
– Высказала? – фыркнула Ирина. – Да я об этом неделю орала, из ментовки не вылезала. Ерунду несла полную – и что не было у него поводов для самоубийства, и причины не было, и способ самоубийства он бы такой никогда не выбрал. Про записку эту на компьютере всем уши прожужжала – мол, почему предсмертную записку не мог от руки написать.
– А на самом деле?
– Ой, Таня, да он, по-моему, уже и ручку держать разучился. Сколько помню, он все на компьютере писал.
– А все остальное? – продолжала допытываться я.
– Да и все остальное тоже... Причина у него была, да еще какая – он попал в совершенно безвыходное положение. – И Ирина рассказала мне слышанную уже от Мельникова историю про сгоревший склад с компьютерами. Выяснилось, что за компьютеры были проплачены деньги, которые ее покойный супруг взял взаймы.
– Ирина, а давно ваш муж занимался этим бизнесом?
– Если бы! – вздохнула моя собеседница, поставив наконец-то передо мной долгожданную чашку с божественным напитком. Мы закурили, и она продолжила:
– Только начал. Понимаете, Таня, он очень хорошо разбирается... разбирался в компьютерах. Не в программировании – тут он был на довольно среднем уровне, – а в качестве, эксплуатации, ну и так далее. За новинками всегда следил. И вот решил попробовать заняться продажей, начал, естественно, с комиссий – подержанные машины продавал. Делал мелкий ремонт и сбывал. Клиентура небольшая образовалась, пошло вроде дело. А тут подвертывается эта партия – классные машины, недорого, в общем – все условия нам подходят. И Андрюшка занимает деньги, привозит партию, и ночью она сгорает. Конец.
– Простите, Ирина, – перебила я. – А занял он у кого? Может, какой-нибудь криминал?
– В том-то и дело, что у друзей, у лучших. Они втроем еще с физфака дружили. Вот они ему и одолжили. Если бы все нормально получилось, то Андрей смог бы очень быстро эти деньги вернуть и отдать. А так он мало того, что сам накрылся, так еще и друзей подвел. Для него это, пожалуй, было хуже всего.
Ирина рассказывала ровно, спокойно, как-то отрешенно. Единственное, что говорило о постоянном напряжении, в котором она, видимо, находилась все время, это то, как она прикуривала одну сигарету за другой, и после двух-трех затяжек ее тушила. В пепельнице уже набралось довольно много почти целых сигарет – целое состояние для какого-нибудь бомжа.
Так, что там сказала Ирина – очень совестливый был у нее муж? За друзей – в огонь и воду? И на тот свет? Что ж, повод для самоубийства хороший. А причина?
– Ирина, а как вы думаете, именно вина перед друзьями привела вашего мужа к самоубийству? Неужели не было других способов разрешения ситуации?
– Для нормального человека, может, и были. Вон как Владик... – Эту фразу Ирина проглотила – она явно не хотела этого говорить, вырвалось случайно. Интересно, интересно! Ирина между тем оправилась от смущения и продолжала: – Но Андрей был очень нервный, дерганый, особенно в последнее время. Мне кажется, что были еще какие-то причины...
