Сапрыкин достал из кармана куртки тонкие кожаные перчатки.
– Только постарайся не мешать Кольке.
Колькой он звал эксперта, работающего над отпечатками пальцев и ползающего по квартире с толстой кисточкой в руке.
– Я постараюсь.
Видеокамеру Наталия нашла на кухне, в хлебнице. Камера была тщательно упакована в два целлофановых пакета и перевязана бечевкой.
В таком же виде она и перекочевала в сумку Наталии, которая, захватив добычу, выскользнула из квартиры и как ни в чем не бывало вернулась на кухню, где снова налила себе кофе. Почти следом за ней в квартиру Бартоломея вошел Сапрыкин и вызвал в прихожую Логинова. Наталия вся обратилась в слух:
– Камышев сказал, что смерть наступила приблизительно три часа тому назад. Допроси на всякий случай Бартоломея…
Сапрыкин ушел, а Наталия, поставив на поднос две чашки с горячим кофе, вплыла в гостиную, где сидел бледный Бартоломей и курил одну сигарету за другой. Логинов, сидевший напротив него, еще не видя Наталии, спросил его, где он находился в половине четвертого дня.
– Игорь, я принесла вам кофе… А что касается половины четвертого, то мы были с Ильей Владимировичем вот здесь, в этой вот гостиной, и пили кофе… Он любезно разрешил мне приехать чуть раньше назначенного времени, чтобы я успела осмотреть комнаты его жены и дочери. Дело в том, что у меня на семь была назначена еще одна встреча и я не успевала…
– Но он только что сказал мне, что ты пришла к нему в шесть часов…
– Просто он разволновался… Я пришла к нему в половине четвертого, а он спал… Напился транквилизаторов и спал… Ты бы видел его, он был похож на привидение… Ясказала ему, чтобы он продолжал спать, а сама в это время осмотрела все, что меня интересовало… А потом Илья Владимирович рассказал мне про свой сейф, где у него хранились драгоценности жены… Помните, Илья Владимирович, я еще попросила вас проверить, на месте ли они…
– Да-да, конечно, помню…
– А что касается убийства этой девушки, то все ясно как день. Ее убил тот же человек, который удушил и Анжелику со Светланой. Ведь Маша, насколько я понимаю, была единственной близкой подругой Светланы (после матери, конечно), которая могла знать убийцу в лицо… Вы, кстати, – она обратилась к Логинову, но, говоря «вы», подразумевала всю городскую прокуратуру в целом, – хотя бы что-нибудь выяснили о том, с кем встречалась Светлана? Был ли у нее парень и все такое?
– Да. Некий Евгений Альбац. Но дома его не оказалось. А вы, Илья Владимирович, ничего не знаете, где может быть этот Женя?
– Нет, не знаю… – с неохотой процедил Бартоломей.
– Чувствую, вам почему-то неприятно о нем говорить… Но почему?
– Вам показалось.
– Вы сказали, что он работает архитектором в министерстве, но в каком именно министерстве? Ведь можно, будучи архитектором, работать и в министерстве печати, скажем… – вставила свою реплику Наталия, чтобы Логинов не заподозрил ее в панибратстве с Бартоломеем: она просто обязана была вести себя по отношению к нему более жестко.
– Я не знаю…
– Но дома-то у него вы, надеюсь, были?
– Да, был… У него прекрасная пятикомнатная квартира на Горной, в Доме артистов… – Он все понял и принял ее условия. Иесли сначала он смотрел на нее со страхом в глазах, то теперь в его тоне появились более уверенные интонации.
– Он жил там один?
– Да, его родители по контракту работают в Сирии. Они геофизики.
Наталия оглянулась на Логинова, который с интересом слушал, как она задавала вопросы: ей хотелось понять по его взгляду, не раздражает ли она его своей инициативой, задавая вопросы и практически ведя вместо него допрос Бартоломея. Но Логинов, казалось, был увлечен разговором.
– Ну, я пойду… – произнесла она слегка рассеянно, давая тем самым понять, что она осознала свою нетактичность и согласна тотчас исчезнуть, если только он позволит ей это сделать. – А то мне кажется, что я вам только мешаю.
Логинов, вздохнув, пожал плечами. Он и хотел, и не хотел, чтобы она уходила.
– Если хочешь, тебя отвезут…
– Нет, спасибо, я на машине… – И она улыбнулась ему так, что он и сам уже был готов уйти из этой холодной и прокуренной квартиры вслед за ней, в домашнее тепло, где хозяйничает Соня, в кухню, где остался нетронутым его ужин, который она же, Наталия, и прервала своим звонком…
Она села в машину и, отъехав приличное расстояние, словно боясь, что ее увидят, остановилась, достала из сумки видеокамеру и рассмотрела ее. Она уже не сомневалась в том, что Маша, самая близкая подружка Светланы, воспользовалась этой камерой, чтобы заснять Бартоломея или сюжет, имеющий к нему прямое отношение. Еще во дворе их дома Наталия, взглянув наверх, лишний раз убедилась в том, что их лоджии находятся в тесном соседстве и отделены лишь тоненькой перегородкой. И что для человека, который задумал разбогатеть при помощи такого грязного «бизнеса», как шантаж, не составит труда перелезть через эту перегородку и снять все, что происходит в комнате… Или, точнее, в комнатах, поскольку лоджия тянулась вдоль гостиной, спальни и даже кухни.
А не связан ли сюжет с желанием Анжелики открыть ювелирное дело? А что, если Маша засняла не Бартоломея, а Анжелику с человеком, в паре с которым она намеревалась открыть свое дело? Что, если Анжелике надоело довольствоваться карманными деньгами и она захотела размаха? Это Бартоломей считал ее женщиной недалекой и с явной иронией рассказывал о ее походах в «Кристину», отмечая тем самым благоразумие Светланы… Но сама-то Анжелика была, уж наверное, куда более высокого мнения о своей персоне. Интересно только одно: где она собиралась брать деньги для такого сложного в финансовом отношении дела? Ине связана ли эта кассета с другим мужчиной, занимавшим в ее жизни свое, отдельное, место? Но тогда зачем показывать эту кассету мужу, чем его там можно шантажировать?
Так, стоп. Все могло быть и наоборот: шантажировать могли Анжелику. Предположим, что кто-то заснял ее с другим мужчиной. Ей каким-то образом дали понять, что компрометирующая запись имеется, возможно, даже дали ее просмотреть, после чего начали тянуть деньги. Но денег у нее не оказалось, и тогда эту кассету решили показать мужу. Чтобы уничтожить Анжелику. Ведь Бартоломей вряд ли простил бы ее. Кроме того, не следует упускать из виду и тот факт, что кассета предлагалась для просмотра первого марта, за день до ее смерти. Но почему? Зачем ее было тогда убивать?
А что, если и Анжелику и Светлану убила эта самая соседка Маша?
Наталия представила себе, как пышнотелая молоденькая блондиночка Маша заходит в туалет и якобы случайно встречается там со своими соседями: лучшей подругой и ее матерью. Те заходят в кабинки. Маша запирает их снаружи, а дальше все идет по сценарию. Удушить Светлану было несложно. Во-первых, она физически намного слабее Маши, кроме того, эффект неожиданности в этом случае максимальный: Маша распахивает дверцу (кстати, общая входная дверь в туалет тоже наверняка была заперта изнутри), хватает руками Светлану за шею и душит ее. Действие же разворачивается в туалете, а потому Светлана, как и ее мать, находилась в очень унизительном и беспомощном положении… Минута – и со Светланой все кончено. Мать, которая либо притихла за стенкой, понимая, что случилось что-то страшное, либо торопливо одевающаяся, пытается выйти, дергает дверь, но Маша в это время сама открывает ее и душит Анжелику. Затем достает нож и отрезает им обеим кисти? Зачем? А все очень просто: она не так состоятельна, как они; она завидует им и в особенности Светлане, у которой много драгоценностей… А драгоценности, в частности кольца, почему-то действуют на нее более раздражающе, нежели все остальное… Возможно, что Светлана имела неосторожность унизить или оскорбить Машу или даже ударила ее рукой в кольцах и поранила лицо своей подружки… И такое бывает… И та решила им отомстить. Сразу обеим. Чтобы они не ослепляли ее блеском своих бриллиантов и золота.
