– Здравствуйте! – обратился Клим к дежурному, сидящему у входа. – Не подскажете, к кому обратиться? У меня почему-то опечатан дом.
– Документы, – полицейский протянул руку и ожидающе посмотрел на Байкова.
Клим достал из кармана паспорт и отдал дежурному.
– Ага, понятно, выпустили на волю, значит, – пробормотал страж порядка, развернув выпавшую из документа справку об освобождении. – А почему так долго добирался?
– Почему долго, начальник? – встрял Комар. – Остановились по дороге передохнуть, вдохнуть воздух свободы.
– Знаю я ваш воздух – по проституткам прошлись. Или я не прав?
– Ну зачем так грубо? Просто заехали к старым подругам.
– Ладно. Держи документы. Иди в тринадцатый кабинет, там тебе все объяснят.
В отделении было почти пусто. В коридоре на лавочках сидели только заплаканная женщина с малолетней дочкой и бомжеватого вида старик, громко сморкавшийся в грязный носовой платок.
– Да уж, местечко, – прокомментировал Комар.
– Подожди меня здесь, – сказал Байков и, посмотрев на номер «13» на двери, постучал.
– Входите.
– Добрый день, я по поводу опечатанного дома на улице…
– Садись-садись. Знаю, про что ты. Байков Клим?
– Да, это я.
– С освобождением, Байков. И боюсь, на сегодня это для тебя единственная хорошая новость, – сержант поднялся из-за стола, подошел к окну и закурил.
Клима вдруг затрясло от страха. А вдруг с Мариной что-то случилось?
– Да говорите уже. Что с моей женой? Где она? С ней все в порядке?
Полицейский подошел к посетителю, сел радом на краешек стола и внимательно посмотрел на него.
– Значит, так. Во-первых, сегодня утром к нам пришла бабушка. Говорит: выгуливаю утром свою собачку на набережной, а из воды, недалеко от берега, часть машины виднеется. Вот, смотрите.
Полицейский взял со стола фотографию и протянул ее Байкову. А на ней – его старенькая «Нива». Разбитая, дверки открыты. Клим вспомнил, как два года экономил деньги, чтобы скопить на бэушную машину. Как они с Маринкой радовались покупке. Хоть и старенькая, зато ездила «Нива» как зверь.
– Согласно протоколу, ваша жена около одиннадцати вечера ехала на большой скорости, не справилась с управлением, протаранила ограждение…
– С ней все в порядке?! – Байков вскочил со стула, с отчаянием посмотрел в глаза полицейскому.
– Точно вам не скажу – тело не нашли. Но, исходя из моего опыта, шансов у нее выжить – ноль целых ноль десятых. Машина упала в реку вот здесь, – он протянул вторую фотографию с общим видом места происшествия. – Течение здесь очень быстрое. Скорее всего, тело унесло куда-то очень далеко. Сколько мы ни искали – пока что никаких новостей.
Клим ошарашенно смотрел то на полицейского, то на фото. Потом взял папку с протоколами допроса и трясущимися руками нервно пролистал от начала до конца.
– Приношу свои соболезнования.
– Но ведь тело не нашли?! Какие соболезнования?!
– Возможно, через годик и найдут. А может, и нет – раз на раз не приходится, – мент непроизвольно зевнул.
Бойков опустил голову, обхватив ее руками. Из глаз его покатились слезы, и ему не хотелось, чтобы мент был свидетелем этого. С трудом сдерживая эмоции, он наконец вытер рукавом глаза, поднялся и вплотную подошел к сержанту.
– Вы точно уверены, что она мертва? Она не могла выскочить из машины до падения? А может, машину украли и в ней была не Марина?
Как утопающий хватается за соломинку, так Клим пытался найти хоть какую-нибудь зацепку, дающую ему возможность надеяться на то, что Марина жива.
– К сожалению, в машине нашли ее сумочку. В ней были и ее кошелек, и мобильный телефон. Мы перебрали все варианты, – полицейский сел обратно за стол и, потупив взгляд, забарабанил пальцами по столу. – А насчет вашего дома – мы его опечатали, так как на момент смерти там никто, кроме нее, не жил. Можете спокойно заходить.
– Да-а, спокойно заходить, – словно в тумане, повторил Клим. – Очень спокойно, как будто ничего не произошло.
Клим взял протянутую полицейским связку ключей от дома и пошел к выходу. Выйдя из кабинета, он сел в коридоре на лавочке, пытаясь совладать с хаосом, царившим в его голове. Как такое могло случиться? На большой скорости… Разбила ограждение… Это совершенно не похоже на Марину. Она никогда быстрее шестидесяти километров в час не ездила. Да и куда ее понесло на ночь глядя? Зачем ей было гнать по набережной? Ведь у них там даже из знакомых никто не жил, в том районе.
– Плохо дело, да? – Комар подошел и сел рядом с убитым горем приятелем.
– Она мертва, – только и смог выдавить из себя Клим. После чего закрыл лицо ладонями и заплакал.
– Вот тебе и долгожданная воля, – Комар сплюнул на пол и вздохнул. – Идем, нужно немного прийти в себя.
Байков молча пошарил в карманах и протянул ключи от дома. Так же, не обмолвившись ни словом, они ехали всю дорогу. Комар понимал, что первым заводить разговор не стоит. Смерть не любит расспросов. Клим должен сам собраться с духом и решить – что делать дальше. Рассказывать или промолчать. Поделиться горем или переживать боль утраты наедине с собой.
* * *
За окном было уже темно. Байков с Комаром сидели на кухне и пили водку. Одна пустая бутылка уже валялась под столом. Вторая – подходила к концу. Из холодильника Комар достал тарелки с кучей закусок, приготовленных Мариной к приезду мужа. Правда, Клим не притронулся ни к чему. Пил не закусывая, при этом совершенно не пьянея.
– Здесь точно что-то не так. Эти менты – полные идиоты. Я уверен, что Марину убили! – зло процедил Клим сквозь зубы.
– Обоснуй, – захмелевшим голосом отозвался Комар, черпая ложкой оливье из большой пластиковой миски.
– Это все дагестанцы сделали. Клянусь тебе. За Сулеймана решили отомстить. Око за око, зуб за зуб. Кровная месть, мать их. У них же там, на Кавказе, только так дела и решаются. Суки! – Байков от злобы сжал кулаки так, что побелели костяшки. – Это все я виноват. Зачем я тогда полез заступаться? Если бы не моя дурацкая ревность, не попал бы я на зону. И Маринка была бы жива.
– Брат, не стоит, – пошатываясь, Комар подошел к собутыльнику и похлопал по плечу. – Что было – то было. Не нужно сожалеть о прошлом. Ничего уже не изменишь, только зря нервы себе расшатаешь. Давай помянем!
Комар до краев налил обоим в стаканы водку и тут же выпил свой залпом.
– У-у, крепкая, зараза.
Они выпили еще и еще. Клим уже охмелел, но все еще сохранял способность трезво размышлять.
– И все-таки, как ни крути – хоть и маленький, но шанс, что Марина жива, – имеется, – уставившись в дно стакана, произнес Клим. – Ведь есть Бог на свете, не может же он вот так просто забрать на тот свет невинное создание.
