Но время истекло. Пора было изъять информацию, добытую Юлей.
Пора, мой друг, пора. Перед административным зданием ЖБИ-1 стояла серая «Волга» последней модели. Я предположила, что это — автомобиль внешнего управляющего, и попала в точку.
— На месте? — спросила я Юльку, поднявшись на второй этаж.
— Давно уже.
— Как твои успехи? С задачей справилась?
— Справилась. Думала, что умру от страха. Он меня как раз на квартиру звал, мой день рождения отмечать — он у меня завтра. Я стала отказываться, а он говорит: «Тебе что, моя компания не нравится?» Что в таком случае скажешь? Я, конечно, ему про семейные проблемы, про плохое настроение. А он мне в ответ: «Проблемы решишь как-нибудь, а настроение поправим». Что хочешь, то и делай.
— Сделай-ка ты, Юля, вот что. Выясни, где находится эта квартира, пообещай приехать, ключ возьми, а там разберемся. Договорились? — Она кивнула. — Вот номер моего сотового. Позвонишь и сообщишь. Идет?
Девушка снова кивнула.
— Ну вот и хорошо. Давай то, что удалось записать.
— Ой, Тань, вы лучше сами возьмите. Я боюсь что-нибудь сломать.
Я забрала пленку и присела на стульчик у окна, поджидая, когда выйдет Мартынов. Уж очень мне хотелось на него взглянуть.
Мартынов вышел из кабинета без пяти пять. Я смотрела на него и счастливо улыбалась: этот человек был тем самым мэном, которого Шимаев увековечил на фото рядом с Ириной Анатольевной. Такой расклад мне очень понравился.
— Юля, — сказал он секретарше, — поди в бухгалтерию и возьми сводку по заработной плате за май месяц.
— Антон Витальевич, — Юлька чуть не плакала, — так ведь уже конец рабочего дня. Они всю документацию уже в сейф убрали. И сейф опечатали.
— Делай, что я сказал, — безапелляционным тоном приказал он.
Юлька побрела в бухгалтерию.
Он снова скрылся в кабинете, потом передумал и, выглянув оттуда, обратился ко мне:
— А вы что хотели, девушка?
Я не могла отказать себе в маленьком, совсем малюсеньком удовольствии пощекотать ему нервы.
Я ослепительно улыбнулась и многозначительно изрекла:
— А я из общественной организации социальной защиты населения. У меня задание — проконтролировать соблюдение прав трудящихся на вашем предприятии.
Приятно иногда зрить, как отваливается мандибула (челюсть то бишь). И как при этом меняется выражение лица хозяина этой самой мандибулы.
Антон Витальевич расплылся в самой искренней, самой нежнейшей улыбке:
— А что же вы так поздно? Пришли бы пораньше. Мы бы все вам показали.
— А я и раньше приходила. Но никого из руководства на месте не застала.
Он закивал.
— Да, вы знаете, тут все функции на себя брать приходится. И снабженческие в том числе. Волка же, как известно, ноги кормят.
— Конечно, конечно, — улыбалась я.
— Так приходите завтра, если хотите. Я вам экскурсию организую.
— Спасибо большое. Обязательно.
Появилась Юля. Вид у нее был потерянный:
— Антон Витальевич, как я и говорила, они опечатали сейф.
Мартынов лучезарно улыбнулся секретарше:
— Ничего, Юленька. Завтра утром возьмешь. Не смертельно.
Я поднялась, попрощалась с этим милым обществом и вышла.
Во дворе стоял допотопный «ЛиАЗ», куда стекался рабочий люд. Я увидела Светку, сидевшую на втором сиденье, и, постучав в стекло, жестом позвала ее.
Она вышла из автобуса:
— Таня, ты все еще здесь?
— Света, ты все еще здесь? — ответила я ей в унисон, намекая на бездарно проведенный первый день отпуска.
Она, вздохнув, пожала плечами и улыбнулась:
— Что делать? Машка бы сегодня никак не управилась. Но завтра все. На пляж. Сюда если придешь, уже не вырвешься. Фигушки я завтра выйду. Все.
— Вот и замечательно. Пошли. Я тебя подвезу. — Мы сели с ней в «девятку».
Я завела движок. И тут с территории завода вырулил переполненный «ЛиАЗ», а спустя мгновение — серая «Волга».
Рядом с Мартыновым сидела Юлька.
— Вот черт, — ругнулась я, — как бы девчонка не раскололась, — и надавила на газ.
— В смысле?
Я рассказала Свете о том, что Юлька таки выполнила мое поручение. А я, ослица, пощекотала нервы Мартынову, припугнув его, бродягу, контролем за соблюдением прав трудящихся.
— Учинит ей допрос, — волновалась я.
Светка рассмеялась:
— Таня, у Юли хватит ума промолчать. Не бойся. Выкручивалась же она до сих пор. А он, наверное, теперь кинется своего дядюшку в срочном порядке увольнять.
— Какого еще дядюшку?
— Мартынов у нас — человек предприимчивый. Свою личную «Волгу» сдал в аренду заводу. В итоге — деньги за аренду в кармане, бензин и техобслуживание бесплатные. Да еще дядьку своего — алкаша, который неделями прогуливает, слесарем взял. А зарплату ему такую платит, что и начальнику цеха не снилась. Вот такие пироги.
— Вот это змей. Ни одной мелочи не упустил.
— Да ты что. Этот разве упустит? Еще мужа своей сестры в растворный мастером устроил. Пока. Не пройдет и полгода, как у Высоцкого, и Пронькин, начальник цеха, полетит и семейный подряд будет налицо. И АОО плавно превратится либо в ЗАО, либо в ТОО, а может, и в ЧП «Мартынов». Так-то вот. А ты говоришь: суд, справедливость. Читали, знаем. Только процесс прихватизации продолжается.
— Да-а. Дела тут у вас.
— Конечно, у нас одних. А на остальных предприятиях хозяин — народ.
Что ей было возразить? Я промолчала и, выехав уже на дорогу, ведущую в Тарасов, спросила:
— Тебе куда?
— А я в Молодежном живу. Ты меня до дома подбросишь?
— Конечно, командуй, куда ехать.
Светка жила в девятиэтажке-малосемейке на Тульской.
Мы с ней распрощались у ее подъезда, и я поехала домой. Мне не терпелось прослушать то, что записала Юля.
А еще надо было позаботиться об ужине. Этот вопрос я решила с помощью кафе, наплевав на экономию.
Дома я первым делом встала под прохладный душ. Потом сварила себе кофе и проверила автоответчик. Мне звонил владелец страховой компании, просил провести расследование по поводу пожара в особняке на Киевской. По его мнению, пожар был подстроен. Он убедительно просил меня перезвонить. Я решила, что все это будет потом. Сейчас у меня есть дело. И я уже, как говорится, раскрутилась, мне уже самой интересно: кто есть кто.
По поводу этой черты моего характера Ленка обычно мне говорит:
