— Вы блефуете. На моих компьютерах вам ничего не найти. Мошенничество? Какое такое мошенничество? Не держите меня за дурака.
— Что ж, пожалуй, ты не такой головастый, как о тебе говорят. Думаешь, что на твоих компах ничего нет. Зато у нас есть ты. Разве не так? И я готова спорить на что угодно, что добрая половина твоих компов, да что там, почти все, были разработаны, собраны и проданы компанией «Рорк Индастриз». И ее владелец сейчас лично копается в них.
Ева не без злорадства отметила, что при упоминании имени Рорка у Мило дернулся кадык.
— Ты считаешь, что ты круче всех? Да ты Рорку и в подметки не годишься. Так что приглашай сколько угодно адвокатов. Если ты доживешь до суда, что в данных обстоятельствах весьма сомнительно, то следующие лет восемьдесят ты проведешь наедине с собой любимым, лишенный всякой возможности играть в свои компьютерные игрушки. И никто не скостит тебе срок. Ну, если только ты пойдешь на сотрудничество.
Ева подошла к двери.
— Одну минутку.
— У меня дела, Мило. Меня ждут другие люди.
— Что будет, если я в чем-то признаюсь? Хотелось бы знать условия.
— Ага, ты хочешь, чтобы я раскрыла перед тобой все карты еще до того, как услышу от тебя хотя бы одно дельное слово? Даже не надейся.
Она взялась за ручку двери.
— Откуда мне знать, что вы не берете меня на пушку?
— Эх, Мило, Мило. Или ты еще ничего не понял? Какие тут игры, если ты у нас в руках?
— Тогда зачем вам мое сотрудничество?
— Мне? Лично мне оно ни к чему, но прокурор наверняка захочет, чтобы все было идеально. Ради экономии денег налогоплательщиков. А поскольку сам ты налогов отродясь не платил, то хотя бы компенсируй накопившуюся задолженность нужной нам информацией. Александеру ты больше не нужен, и сам прекрасно это знаешь. Так что давай, решай.
— Эй, послушайте! Мошенничество, присвоение чужих денег и прочая финансовая лабуда — это не по моей части. Александер пригласил меня лишь затем, чтобы я взломал кое-какие файлы, которые были нужны ему в связи с ревизией. Но ведь это его компания, разве не так? Если ему понадобился мухлеж со своей же отчетностью, это его личное дело. При чем здесь я?
— Ну, так как насчет адвоката, Мило?
— Для начала давайте разберемся с Александером. Пока что обойдусь без адвокатов.
— Как скажешь. Мухлеж со своей же отчетностью — это и есть мошенничество, присвоение чужих средств, отмывание денег, предоставление неверных сведений партнерам и так далее. Это все преступления, Мило. И поскольку он нанял тебя, поскольку платил тебе и ты делал для него эту работу, то теперь ты — его сообщник. И тебе светит за это немалый срок.
— Я готов предоставить информацию.
— Какую именно?
— Я привык делать копии. Это мое правило. У меня есть копии всех файлов, которые он поручил мне уничтожить. Знаете, я не дурак. Если я за что-то берусь, то первым делом досконально изучаю правила, по которым мне предстоит играть. Я на всякий случай взломал все файлы его системы. И теперь у меня есть имена, контракты, сделки. Так что теперь я в курсе всех его финансов. Могу поделиться.
— И где ты хранишь все эти данные?
Мило поерзал на стуле.
— А что мне будет, если я скажу? Хотелось бы для начала узнать условия.
— Ты передаешь нам улики, на основе которых мы производим арест и отправляем под суд Стерлинга Александера по обвинению в убийстве. В обмен на это штат Нью-Йорк снимет с тебя любые обвинения в мошенничестве, отмывании денег, финансовых махинациях и пособничестве тяжкому преступлению.
— А как насчет преступлений компьютерных? Ведь вы точно навешаете на меня всех собак, покопавшись в моих компах.
— Я смотрю, ты уже начинаешь наглеть. Я ведь только что вернула тебе пятьдесят лет нормальной жизни.
— Да ладно. Я ведь могу преподнести вам Александера на блюдечке с голубой каемочкой. Все его аферы. А их у него о-го-го сколько. Липовые компании. Интернет-мошенничество, махинации с недвижимостью. Вы ведь получите громкое дело, разве не так? А я? Я предоставляю вам информацию, даю на суде показания против него, и что потом? Потом мне тоже дорога в тюряжку? Ну-ну. — Мило развел руками и презрительно фыркнул.
— Вот что тут поделаешь? — Ева пожала плечами. — Ну, я, наверно, могу поговорить с прокурором, чтобы тебе скостили срок.
— Александер — крупный улов, — вступила в разговор Пибоди. — Даллас, мы могли бы что-нибудь придумать. Как тебе домашний арест, лет этак на пять-десять?
— Пибоди, ну ты загнула! — Ева нервно пригладила волосы. — Ты еще предложи отпустить его.
— Мы должны быть уверены в тебе, — сказала Пибоди, обращаясь к Мило. — У тебя целый воз компромата на Александера. Давай не будем зря тратить время и деньги. Лучше рассказывай, что тебе известно, если хочешь, чтобы прокурор проявил к тебе мягкость. Твое мнение, Даллас?
— Это точно. Прокурора просто так не разжалобишь, — согласилась Ева. — Ладно, попробуем выжать из него пяток лет домашнего ареста, — добавила она, обращаясь к Мило. — По обвинению в хакерстве, или что там еще мы сумеем нарыть в твоей норе, помимо помощи Александеру. Давай, выкладывай факты, с которыми я могла бы пойти к прокурору.
— У меня есть потайная комната. Она под землей, полностью экранирована и снабжена системой безопасности. Вам в нее не проникнуть без отпечатка моей ладони, радужной оболочки и образца голоса. Если вы хотите в нее попасть, вам придется отвезти меня домой.
Ева подумала про Рорка и улыбнулась.
— Ладно, что-нибудь придумаем. Как, Пибоди?
— Я готова.
— Пибоди покидает комнату допросов, — сказала Ева для протокола. — Хорошо, Мило. Поскольку теперь ты у нас в руках, давай поговорим об убийстве.
— О чем?
Глава 20
Ева дала ему минуту, чтобы прийти в себя. Мило сидел, разинув рот, и узкая полоска светлых волос на его подбородке смотрелась, как подставка под широкой стеклянной вазой.
— Об убийстве, Мило. Так называется незаконное лишение человеческого существа жизни. В данном случае это существо звали Марта Дикенсон.
— Я ее не убивал. Я вообще никого не убивал. Я лишь взломал ее файлы, и все. Я ведь уже вам все сказал. И мы вроде бы договорились.
— Верно, договорились. И теперь разговариваем дальше. — Ева вытащила снимок сцены преступления и подтолкнула его к Мило.
— Это не я. Я этого не делал. — Мило оттолкнул от себя фото. — Я даже пальцем ее не тронул. Если вы пытаетесь повесить это на меня, то я больше не скажу вам ни слова.
— Решай сам. Тебе виднее, — пожала плечами Ева. — Но действуют кое-какие правила. Если ты будешь молчать, я не смогу тебе помочь. Или если начнешь лгать. Если ты попробуешь сказать мне, что тебя там не было, что ты якобы ничего не знал, то можно прямо сейчас поставить на твоем деле точку. Вернуться мы всегда успеем, когда у нас будут все улики. Тогда и проведем очную ставку.
