— Он будет действовать сгоряча. Логика — его самое уязвимое место. Им будут двигать агрессия и ярость. И ему наплевать, если при этом пострадают посторонние люди.
— Значит, место и обстоятельства нашей встречи должна выбрать я сама. Не могу же я просто так расхаживать по городу, ожидая, когда он нанесет следующий удар. Нужно подкинуть ему приманку, и, кажется, она у меня есть. Думаю, мы сумеем опознать его уже сегодня.
— Я бы не советовала тебе недооценивать его, Ева. Он импульсивен, и эта его непредсказуемость может сыграть ему на руку.
Возможно, подумала Ева, когда Мира вышла за дверь. Впрочем, сама она верила в хитрость и опыт, а они наверняка сработают в ее пользу.
Ева позвонила Надин Ферст.
— Ты готова к завтрашнему вечеру? — спросила ее Надин.
— Собственно, поэтому я тебе и звоню.
Надин на том конце линии сощурила зеленые глаза.
— Только, пожалуйста, без отговорок типа того, что я, мол, жутко занята, поскольку расследую очередное убийство. Со мной это не пройдет.
— Но я действительно занята, поскольку расследую очередное убийство. Вернее, убийства.
Надин тотчас навострила уши.
— Значит, они взаимосвязаны? Те, что случились утром? И имеют отношение к убийству невестки судьи Янг?
— Похоже на то. Кстати, скажи, как получилось, что я никому не дала интервью по поводу завтрашней премьеры?
— Сложный вопрос. — Надин вновь прищурилась. — Что ты задумала?
— Хочу пригласить на премьеру еще кое-кого.
— И кого же?
— Убийцу. Давай-ка приходи ко мне вместе со своей видеокамерой, и мы отправим ему приглашение.
С этими словами Ева отключила связь и откинулась на спинку стула. Дело, конечно, рискованное, но должно сработать. Она уже потянулась к коммуникатору, чтобы вызвать Пибоди, когда в открытую дверь шагнул Рорк.
— Наконец-то одна.
— Если бы! Кстати, спасибо, что увел Марло.
— Пара пустяков, тем более что я и сам хотел поговорить с Фини и Макнабом. Марло на седьмом небе от счастья и благодарна тебе за то, что ты согласилась выступить в роли свидетельницы.
— Скажи лучше, не сумела отвертеться.
— Скажи честно, что ты не слишком-то и старалась. — Рорк слегка приподнял ей подбородок и протянул стаканчик, который взял из автомата на ее столе.
— Что это?
— Суп. Готов поспорить, что ты с самого утра еще ничего не ела.
— Мне было не до еды.
— Я так и предполагал. — Рорк подошел к демонстрационной доске. — Похоже, самообладание изменило ему. Он жаждет мести и крови. Пес сорвался с поводка?
— Да, так считает Мира. По ее мнению, убив один раз, он вошел во вкус, и ему захотелось еще. Тут я с ней соглашусь. Она также склонна видеть в нем труса. И здесь я с ней согласна. Работа приносит ему удовольствие. Он ловит кайф. Похоже на то. Но Мира считает, что такое сочетание делает его еще опаснее. И, возможно, она права.
— Укус испуганного зверя столь же смертелен, как и укус храброго, но зато менее предсказуем.
— Да, примерно то же самое она и сказала. По ее мнению, я — ложка дегтя в его банке меда.
— Бочке.
— Какая разница? Со мной у него вышел прокол, и он хочет отыграться, чтобы снова вырасти в собственных глазах. Кроме того, эта запись, на которой он бросает ребенка, явно понизила его самооценку.
— Он попытается заманить тебя в ловушку, — сказал Рорк. Пусть он и не ведущий психоаналитик отдела, но свою жену знает хорошо. — И теперь ты решила использовать себя в качестве приманки.
— Я бы не стала так себя называть. Скажем так, не приманка, а стимул. Если мы опознаем его раньше, то сразу же схватим. Ну а если нет, то у меня есть идея, и, согласно характеристике Миры, он перед ней не устоит.
Рорк достал из кармана диск.
— Думаю, здесь ты найдешь все, чтобы арестовать и привлечь к уголовной ответственности Стерлинга Александера, причем за целый букет преступлений — мошенничество, финансовые махинации, растрата, плюс ко всему — уклонение от налогов.
— Как ты все это откопал?
— Без особых трудов, как только начали падать костяшки домино. Кстати, от него легко потянулись ниточки к другим компаниям. Некоторые оказались подставными, конторами-однодневками, чьих владельцев можно упечь за решетку по тем же самым статьям.
— Скажи, а нет ли чего-то такого, что связало бы его с тремя убийствами и покушением на жизнь офицера полиции?
— Конечно, есть! Как от его компании, так и от других ниточки тянутся и к убитому бухгалтеру, и к финансовому менеджеру. Будь они живы, им можно было бы задать массу самых разных вопросов.
— То есть Александер приказал их убрать, чтобы они никогда не ответили на эти вопросы? Увы, не имея веских улик, мы не сможем это доказать. Да, его можно взять за мошенничество и попробовать повесить на него заказные убийства. Но он станет все отрицать. Мол, знать ничего не знаю.
Ева протянула руку, чтобы взять диск.
— Я отдам его шефу и прокурору. После чего попрошу их дать мне еще пару дней, чтобы повесить на него и убийства. Спасибо тебе, Рорк, отличная работа.
— Откуда ты знаешь, ты ведь даже не посмотрела, что там внутри.
— Потому что этим занимался ты.
Он провел пальцем по ее волосам.
— Не пытайся мне льстить. Можно подумать, я не знаю, чего ты добиваешься? Чтобы я закрыл глаза на твое желание выступить в роли… стимула.
— Это не делает мою благодарность менее искренней.
Рорк сел на страшно неудобный стул для посетителей.
— А теперь ешь суп и рассказывай, что задумала.
— Что это за суп?
Ева сняла со стаканчика крышку и принюхалась.
— На кнопке было написано «минестроне». Но ведь это твой автомат.
— Чудес не жду. — Тем не менее она пригубила содержимое. — Ммм, вполне сносно. В общем, скоро здесь будет Надин. Она возьмет у меня интервью о завтрашней премьере. Как там все будет гламурно, прекрасно, восхитительно и так далее. Подумать только, премьера фильма, основанного на реальном деле, которое я расколола, как гнилой орех. И лишь только скромность не позволила мне сыграть в нем саму себя.
— Экая самореклама!
— Какая разница. Лишь бы наш преступник меня услышал.
— Боюсь, что я вынужден согласиться с тобой. — Рорк вытянул ноги, пытаясь найти на неудобном стуле удобную позу. — То есть ты рассчитываешь вызвать его на конфронтацию в людном месте?
— Я рассчитываю выманить преступника из логова. Вряд ли он станет сопротивляться, зная, что совершит свой очередной подвиг на виду у публики, в том числе и у журналистов, потому что они там будут наверняка. Это же такой эффект! Тем более после его позора с «летающим» ребенком.
