Мне вспомнился не один анекдот на тему наркомании, где у героев была тормозная реакция. Или, может быть, Рудухин на самом деле считал, что у Катькиного мужа нет повода выходить из себя?
— Послушай, наркуша, я не собираюсь с тобой ничего обсуждать! Если это все, то пшел вон!
Рудухин явно не выдерживал такого натиска — ему пришлось отступить. Ретировался он безмолвно, и я смотрела вслед удаляющемуся герою-любовнику с чувством непреходящей брезгливости.
Пока Гриша делился со мной своими свежими впечатлениями, я поймала в поле зрения вишневый «Опель», претендовавший на парковку возле фирмы. Из машины вышел солидный мужчина средних лет. В его движениях чувствовались непринужденность и самоуверенность. Этот субъект благополучно миновал секретаршу: с ее стороны никаких возгласов и телодвижений не последовало. Этого посетителя здесь ждали.
— Узнал что-нибудь? — с ходу спросил Спайк.
— Конечно, — по интонации голоса посетителя можно было сделать вывод: я не ошиблась в определении его характера.
— Итак, гражданка Иванова вчерашний день провела следующим образом…
У меня внутри все похолодело и что-то куда-то оборвалось. Я почувствовала недоуменный Гришкин взгляд, который сверлил мой профиль. Начало интригующего рассказа было резко прервано Спайком.
— Ты уверен, что вчера следил именно за Ивановой?
В голосе Коршунова слышалось еще больше недоумения, чем читалось в Гришкином взгляде.
Последовал спокойно-снисходительный ответ собеседника:
— Ты ставишь под сомнение мою профпригодность?
— Я просто уточнил! — крайняя степень раздражительности овладела его рыхлым существом. — Мог же ты спутать!
— Не мог, — совершенно хладнокровно отрезал посетитель. — Мне продолжать или как?
— Продолжай.
Мрачный голос Спайка констатировал его «радость» по поводу того, что гражданка Иванова, которую он уже два раза тужился лишить жизни, все еще находится в физическом, а не в духовном мире. Факт же своей причастности к покушению на мою драгоценную жизнь он сейчас неуклюже пытался скрыть от собеседника. Хотя, может быть, у посетителя и не было на этот счет никаких подозрений.
Что же удалось выследить этому Пинкертону?
— Утром, — докладывал он, — как это ни дико звучит, Иванова посетила могилу твоего тестя, Самохвалова Василия Ивановича. Затем вела слежку за Деминым Антоном, которому вечером тоже приспичило навестить своего папу. Затем Иванова следила за Деминым — не знаю зачем, но, если хочешь, могу копнуть глубже…
— Не нужно, — оборвал его Спайк. — Что дальше?
— Ездила домой, затем направилась обратно к дому Демина, но по дороге обнаружила его труп — он утонул в коллекторе.
Пинкертон сделал многозначительную паузу, видимо, предоставляя возможность Коршунову высказаться. Что тот и сделал бесцветным голосом:
— Демин не понравился мне с самого начала. Жив он или мертв — безразлично.
Выслушав человеколюбивое замечание Спайка, Пинкертон закруглился:
— Это вся информация по Ивановой.
Я слушала, с минуты на минуту ожидая красочного рассказа про то, как «вражина Иванова» уничтожила новую машину, но почему-то не дождалась. Меня не покидало ощущение, что Пинкертон говорит меньше, чем знает. Судя по результатам его слежки за мной, а также исходя из того, что «хвоста» за собой, несмотря на свой большой опыт, я не заметила, — дело вел неплохой профессионал. Не знать, кто изуродовал «Лексус», он не мог. Почему же еще вчера вечером он не пустил Спайка по моим «горячим следам»? Почему, наконец, сейчас не выложил всей правды? Это было очень странно. Похоже, он специально скрывал данную информацию для каких-то известных только ему целей. Зато Спайку стало ясно, что Иванова жива и вполне дееспособна.
Мне теперь было понятно, благодаря кому Спайк после моего с ним столкновения на дороге так быстро меня вычислил. А заодно и то, кто собирал досье на Демина и также обнаружил, что Рудухин — Катькин любовник. Взаимоотношения этих двух, сидящих в кабинете, давали мне основания полагать, что Пинкертон был только информатором и в «мокрых» делах Спайка не участвовал.
Между тем общение в кабинете продолжалось. Пинкертон пытался выяснить, не крутились ли в последнее время возле кабинета Спайка посторонние люди, особенно незнакомые женщины…
— Была сегодня одна, нафуфыренная, — сообщил Каршунов. — Заперлась нахально ко мне в кабинет, квартиру хотела продать…
— Где она стояла? — резко оборвал его Пинкертон.
— Сидела. Вон там.
— Гришка, трогай машину! — приказала я, быстро дернув спутника за рукав.
Моя заранее произнесенная просьба ничему не удивляться и на все мои слова реагировать стремительно возымела действие, и мы помчались по дороге с поразительной для старенького «Москвича» скоростью.
Значит, этот сыщик знает, что я подобралась к Коршунову вплотную. Выискался умник на мою голову!
Одно хорошо — борьба с такими, как Демин и этот Пинкертон, по крайней мере дает чего-то стоящий опыт. Я решила поконкретнее прощупать хитроумного дядечку, поэтому мы, сделав на машине круг, остановились за квартал от фирмы «Веста-риэлт». Движение по дороге было односторонним, и Пинкертон неминуемо должен проехать мимо нас. Дав Грише ценные указания, как лучше поставить машину, чтобы не привлекать ненужного внимания и в то же время быстро тронуться с места, я набрала номер областного ГИБДД и попросила к телефону знакомого майора милиции. Продиктовав ему цвет и номер пинкертоновского «Опеля», попросила выяснить, кому принадлежит данное средство передвижения. Майор, с которым у меня был давнишний «бартер» по информации, обещал вскоре перезвонить. Я откинулась на неудобную спинку сиденья Гришкиного «Москвича», и у владельца машины появилась очередная возможность подать голос.
— Как я понимаю, у Коршунова опять возникло желание с тобой расправиться?
— Да. Ведь я знаю, где тот ларец, в котором находится его «смерть», осталось лишь выяснить кое-какие детали. Весь вопрос в данный момент в том, кто кого — он меня или я его первым достанет.
— Мне только непонятно, почему он поручил твое убийство юнцу Демину?
— А почему он поручил убийство Самохвалова Демину, тебе понятно? — задала я риторический вопрос. — Ведь получилось же у мальчика отравить родного отца! Получилось бы и мое отравление, если бы у дяди Пети не оказалось крючков для открывания дверей лифта и если бы мужчина не вышел на мой стук на лестничную площадку. Сам знаешь, сейчас люди каждого шороха боятся, а слесарь в тот вечер был пьян «в шишку». Я до сих пор удивляюсь, как он в таком состоянии сообразил, чего от него хотят. Так что жива я осталась просто благодаря чуду. И вообще, если бы я не начала копаться в этом деле, у Демина было бы больше шансов гулять с девочками, чем теперь.
Делая Грише выкладки по теории убийств, я одновременно глушила досаду по поводу невозможности слышать окончание разговора двух мужей, который так прекрасно транслировался с помощью «жучка».
