Набрав в грудь побольше свежего воздуха, она распахнула дверь и начала осторожно спускаться по крутым ступенькам. К ее величайшему удивлению на одной из лестничных площадок стояла красная детская коляска. Из нее выглядывало очень серьезное лицо младенца, который просто-таки пялился на мигающих по стенкам голых тетенек.
— Родиться не успел, а все туда же! — покачала головой Машуня.
— Да он же не понимает еще, — заступился Федорчук.
— Зато родители много понимают! Еще говорить не научили, а уже в кабак приперли!
… Руслан сидел за стойкой и медленно пил пиво из высокого стакана с вычурной символикой на боку. Машуня протолкалась к нему между нецензурными завсегдатаями.
— О, привет! А я как раз хотел тебе позвонить! — обрадовался ей пиротехник, раскрыв свои широкие объятия. Он был уже изрядно навеселе и слегка клевал носом.
Машуня ловко вывернулась из его рук и показала на Федорчука, согнувшегося в три погибели, чтобы не стукаться головой о низкий потолок.
— Познакомься пожалуйста, это следователь Иван Федорчук. Помнишь, жениха на свадьбе убили? Так вот он расследует это дело.
— Он меня уже допрашивал! — нерадостно проговорил Руслан и пожал руку следователю.
— Мне надо задать вам еще пару вопросов, — сказал Федорчук, присаживаясь рядом на высокий стул.
— Валяй.
— Скажите, Руслан, кто заказывал у вас фейерверк?
— Мужик какой-то, на «П» фамилия. Самый главный он у них.
— У кого?
— Ну у тех, кто свадьбу справлял. Если хотите, я в записной книжке посмотрю.
Он с трудом поднялся со своего места и направился вверх по лестнице. Федорчук с Машуней поспешили следом, чтобы ловить его под белы рученьки в случае чего.
У коляски Руслан вдруг остановился, засунул руку под ребенка и извлек оттуда потрепанный органайзер. Ребенок захныкал.
— Не вздумай мне реветь! — шикнул на него Руслан.
— Это что, твой?! — изумилась Машуня, дико смотря на пиротехника.
— Да, это моя дочка Катюха. Наша мама уехала к предкам, и я вот повез ее погулять.
Машуня стояла в полной растерянности.
— А мы подумали, это мальчик, — проговорил еще более потрясенный Федорчук. Он-то общался с Русланом в первый раз.
— Не-е, это девчонка! — возразил пиротехник, и снова нырнул в дымовую завесу зала.
* * *
— Фейерверк заказывал Владимир Поленов, — прочитал Руслан, когда они вновь уселись за стойку.
Машуня с Федорчуком переглянулись.
— Поленов? — удивился Иван. — А ну да… Ведь это на его даче и справляли свадьбу.
— Наверное, он решил Оксане сюрприз устроить, — предположила Машуня.
Руслан усиленно закивал головой, отчего она несколько раз упала на грудь.
— Да, сразу видно: мужик любит шикануть, вот и заказал салютик… Я приехал к нему на эту дачу, продемонстрировал на видаке наши образцы, а он выбрал, что ему понравилось… Вот и все.
— А что он выбрал? — переспросил заинтересованно Федорчук.
— Четыре вертушки и девять залпов.
— Все одинаковые?
— Да. Только два сердечком. Я ему предлагал сделать их в конце, но он попросил в середине. Ну это дело клиента, мне-то до фени… Вот во время сердец-то жениха и пристукнули… Кстати, раз уж вы пришли, давайте я вас хоть пивом угощу! Лариса, детка, еще два пива, пожалуйста!
Машуня сморщилась.
— Да ну… Мы пойдем…
Руслан пьяненько посмотрел ей в глаза и тут же захохотал:
— Что, не нравится мой загон? А вы из чувства благодарности выпейте!
Отказываться было неудобно, и им пришлось остаться.
* * *
Когда Федорчук и Машуня выбрались из «Трех носорогов», они обнаружили, что их слегка покачивает от принятого на грудь. Но признаваться в этом им совершенно не хотелось. Поэтому оба сделали умные и деловые лица и стали смотреть друг на друга.
— Что мы знаем о Поленове? — спросил Федорчук, морщась от фонарного света.
— Ничего! — отозвалась Машуня, но тут же вспомнила: — А, он же у нас банкомат! Ой! То есть банкоман… Нет, банкоман — это моя мама: она очень любит всякие заготовки в баночках. У нас ими вся лоджия забита… А Поленов он банкир, вот кто!
— Да я не в этой связи спрашиваю! — сказал Федорчук. — Что нам известно об отношениях между Поленовым и Стасом?
— Колька сказал, что они были друзьями. Но в этой дружбе должны быть скрытые течения. Я это предчувствую!
— О! Тогда мы едем к нему! Он лучше всех знал Шорохова.
Федорчук хотел было направиться к автобусной остановке, но тут его несколько занесло, и если бы Машуня вовремя не подхватила друга, с ним случился бы несчастный случай.
— Никуда мы не едем! — строго произнесла она, вновь приводя Федорчука в вертикальное положение. Мы с тобой нажрались. Поэтому сейчас мы отправляемся домой, звоним Кольке, и пускай он сам приезжает к тебе и все рассказывает.
— Маша! — с обожанием пропел Федорчук. — Какая же ты умная женщина! Что бы я без тебя делал?!
— Что-что… — проворчала Машуня. — В луже бы валялся, вот что! Прохожие бы на тебя плохо смотрели, а собаки бы тебя нюхали!
* * *
Выгнать Маевскую у Кольки пока не получилось. Когда он наконец решился и приготовился произнести начальную фразу «Я больше не могу жить в такой атмосфере», Нонна вдруг заявила:
— Радуйся, негодяй и стукач! — и достала из холодильника пузырек из-под одеколона, в котором плескалась какая-то подозрительная рыжая жидкость. — Вот тебе приворотное зелье. Держать в сухом темном месте и беречь от детей.
Колька стоял, не веря своим ушам. Она что, решила встать на путь исправления и добра?
— Только много не капай, — продолжала Нонна, — а то Машка почувствует и вообще пить не станет.
Колька открыл «одеколон» и понюхал. Пахло не противно, но странно.
— Ой, Нонна, спасибо, ты… настоящий друг! — растрогался он.
И в этот самый феерический момент позвонила Машуня и попросила Кольку подъехать по указанному ею адресу.
Чувства Соболева враз смешались в одну кучу и он, восторженно пообещав, что прибудет через пять минут, кинулся собираться.
— Нонн, а во что капать зелье? В вино? — взволнованно закричал он, еще раз чистя зубы.
— Во что хошь, — равнодушно отозвалась та. — Вон коньяк с собой возьми!
— Точно! — обрадовался Колька и, выскочив из ванной с белой пеной на губах, достал из холодильника звездную бутылочку.
Нонна саркастически следила за его метаниями и дымила сигаретой.
