Иногда, чтобы определить, наш человек или другой, требовалось время, а иной раз ситуация прояснялась моментально. Например, недавно я спешила в пышечную, а со мной попытался познакомиться довольно симпатичный парень. Он оказался в очереди впереди меня, купил два кофе и четыре пышки и заявил мне:
— Девушка, я взял и себе, и вам.
Ну что мне было делать? Возмущенно фыркнув, я попросила продавщицу:
— Пожалуйста, шесть пышек и чай.
И парень сразу отстал. Сам догадался, что он другой…
Первой, кого мы с Лешей узрели в Математическом институте, была моя сестрица, активно кокетничающая с одним из моих коллег.
— Ты чего опаздываешь? — невинно поинтересовалась она. — Мы уже начали волноваться. И где мама?
Я рассвирепела:
— Ну, знаешь ли! А где мы с тобой договорились встретиться?
Она пожала плечами:
— Ну, я точно не помню. То ли в «Севере», то ли здесь. Я решила, лучше подожду здесь. Всякий нормальный человек догадается — раз я не в «Севере», то где мне еще быть?
— А как, по-твоему, я должна была сюда добираться? Если бы не Леша, я бы вообще умерла там одна!
— А почему тебе не помогла мама?
— Она забыла красную рыбу. Надеюсь, скоро приедет. Предыдущая защита уже кончилась?
— Почти. Сейчас будет голосование, — объяснил мне коллега, — потом пятнадцать минут перерыв. А потом вы.
— За время перерыва мне надо успеть написать на доске краткий конспект, — вспомнила я. — О, господи! Впрочем, Игорь обещал помочь. В четыре руки будет быстрее.
— И я помогу, — обрадовался коллега. — Это здравая мысль.
Я схватилась за сердце:
— А спиртное! Оно у нового русского! Если он его не выпил!
— У нового русского? — удивился Леша.
Я не стала разводить китайские церемонии. Время идет, а у нас еще ничего не готово! Всучив сумки Лене, я рявкнула: «Срочно накрывай на стол!» — схватила Лешу за руку и поволокла в соседнее здание. Он не сопротивлялся. Чувствовал, что бесполезно. Только пару раз повторил: «Вы уверены, что вам туда надо? Ведь защита ваша будет не там, а здесь!» Я не удостаивала его ответом.
Дверь в офис моего знакомого была закрыта. Я позвонила, затем постучала. Молчание.
— Вы уверены, что вам сюда надо? — завел свою волынку Леша.
— Уверена, — отрезала я. — Тут водка и вино. И шампанское. У нового русского.
— Он их сторожит? — поразился мой непонятливый спутник. — И вы хотите его ограбить?
— Мы их ему одолжили, — возразила я. — Во временное пользование.
— По-моему, — трезво заметил Леша, — на защите больше нужны вы, а не водка. Нам явно стоит вернуться. Пока не поздно.
Однако я не желала внимать голосу разума.
— По-моему, там что-то шуршит. Надо постучать еще. Погромче.
Через минуту дверь и впрямь открылась. А за дверью — никого. Несколько опешив, мы вошли внутрь.
Новый русский стоял под столом. Нет, не подумайте, что он был столь малорослым или что в припадке гигантомании приобрел столь высокий стол. Он стоял на четвереньках. В пиджаке, однако без брюк. Зато, слава богу, в трусах. По-моему, эти трусы называются семейными. Я решила, что такая странная экипировка на рабочем месте объясняется тем, что работа для него — вторая семья.
— Ой! — простонал новый русский. — Это ты?
И попытался натянуть полы пиджака на голые ноги.
Страшное подозрение стеснило мне грудь.
— Ты все выпил?
Видимо, голос мой был ужасен. По крайней мере новый русский обиженно выдавил:
— Я пил свое. И вообще не пил.
Некоторая противоречивость сообщения меня не смутила, ибо я узрела в углу сумки, полные спиртного. Похоже, нетронутые. Я бросилась к ним, две всучила Леше, а две схватила сама.
— Подожди! — донеслось из-под стола. — Я так ждал…
— Чего? — остановилась я.
— Я так мечтал пойти к тебе на защиту. У меня никто из знакомых еще не защищался. Я даже отпустил подчиненных с работы. И стал готовиться. Смотри!
Я посмотрела — и застыла соляным столпом. В руке нового русского красовался учебник с четкой надписью: «Алгебра. Седьмой класс».
— Я хотел соответствовать! Но не получается… по состоянию здоровья…
Постепенно речь становилась бессвязнее, пока не превратилась в невнятное бормотание.
— Идем! — скомандовал Леша. — Надо спешить.
В Математическом институте я с радостью обнаружила маму. Итак, все в порядке. Мама на месте. Лена на месте. Еда на месте. Питье на месте. Можно, наконец, отдохнуть. Слава богу!
Очнулась я от крика Юсупова.
— Вы что! — рычал он, почему-то тряся меня за плечо. — Там вовсю идет перерыв, вам пора писать на доске, а вы тут спите! Другая бы на вашем месте впала в бессонницу, а вы!!!
Я уставилась на него в недоумении. Что писать, на какой доске? Провизию я принесла, родных нашла — чего от меня еще-то надо? Писать… фу ты, у меня сегодня защита. А я как-то запамятовала…
Вскочив, я ринулась на поиски своих добровольных помощников — Игоря и коллеги. Обоих нигде не было. Зато под ногами упорно вертелись самые различные мои знакомые. Что они здесь делают? Наверное, пришли за меня поболеть…
— Пишите же! — зашипел на меня ученый секретарь. — Задерживать ученый совет ни в коем случае нельзя!
В панике я вцепилась в первых попавшихся мне под руку людей и потащила их к доске. Это оказались Даша, с которой мы вместе повышали квалификацию, и спаситель Леша. Я всучила им по листку с формулами и велела:
— Пишите справа и слева! А я буду писать в середине.
И молниеносно принялась строчить.
— Что это? — почти всхлипнула Даша таким душераздирающим голосом, что я невольно отвлеклась.
— Мой доклад, разумеется! Быстрее пиши!
— Я… я не могу! Там нет ни слова по-человечески! Я ничего не понимаю! Какое-то безумие!
— Тебе и не надо понимать. Надо переписывать. Считай, что это китайские иероглифы, и копируй.
— Ясно, — ответил Леша и приступил к работе. Судя по всему, он тоже был гуманитарием.
Вскоре доска покрылась странными знаками, в которых опытный читатель мог угадать математические формулы. А неопытных, надеюсь, в ученом совете нет. Так что все в порядке. Уже к концу нашей бурной деятельности заявились Игорь с коллегой и смущенно признались, что пребывали под лестницей, увлеченно обсуждая одну интересную алгебраическую проблему и временно забыв, где они находятся и зачем.
У меня не было ни сил, ни времени предъявлять им претензии. Ученый совет сидел на местах. Пора начинать. Скорее бы это кончилось, а на результат мне, кажется, глубоко плевать. Я ищу лишь свободы и покоя и хотела бы забыться и заснуть.
