– Не кипятись…
– А ты не лезь!..
Стало трудно дышать, я дернула молнию на куртке и опустила стекло.
– Холодно же, – пробурчал Гриша. – Закрой!
– А мне жарко!
Защемило, засосало под ложечкой, и я испугалась. Да кто он мне такой, этот Шаповалов, чтобы я вообще о нем думала?! Если разобраться – никто! Ну, перепихнулись пару раз, да, мне было приятно, да, мне было хорошо… И что? Почему мои мысли упорно возвращаются к нему?
– Ладно, не буду, – примирительным тоном сказал Гриша. – В конце концов, твоя личная жизнь – это твое дело.
– Да нет у меня никакой личной жизни!.. – выпалила я и осеклась.
Как нет? А та ночь в доме моей матери? И позже, у меня? Та нежность, с которой его грубые пальцы касались ложбинки между моими грудями, и тот момент в лесу, когда снег был таким мягким, таким нежно-розовым – разве всего этого не было?!
Я посмотрела в верхнее зеркальце – на Гришу.
– Прости, я погорячилась.
– Взаимно! – буркнул он.
Я дернула рычаг зажигания.
– Подожди! Я схожу за сигаретами. Я помню, здесь за углом ларек стоит. Две минуты.
– Иди. Только быстро!
– Мигом обернусь.
Гриша вылез из машины и зашагал к углу дома.
Зачем я его отпустила, почувствовала я угрызения совести, он же едва-едва ползает! На него недавно напали, он плохо себя чувствует, а я отправила его за сигаретами, как мальчика на побегушках.
Я завела мотор и медленно поехала следом за Гришей по узкой дорожке. Он нырнул под арку, чтобы сократить расстояние и пройти дворами. Я вырулила на проезжую часть. Гриша вынырнул из прохода – сутулый, нахохлившийся, как воробей, он вошел в арку. Я остановила машину и потянулась за сумкой. Случайно переведя взгляд на Гришу, я замерла… За Гришей шла… тень! Тень имела смутные темные очертания и шла за Гришей, все ускоряя шаг. Похолодев от страха, я выскочила из машины.
– Гриша! – отчаянно заорала я, размахивая руками. Тень собралась в комок и… прыгнула на Гришу.
Он слабо взмахнул рукой и мешком осел на тротуар.
– Гриша! – орала я, гигантскими прыжками мчась к нему. – Гриша-а-а-!!!
Тень застыла на месте, явно что-то прикидывая. Рванулась, нырнула в арку и скрылась с моих глаз.
Запыхавшись, я резко затормозила около Гриши. Он лежал на тротуаре и стонал.
– Гришенька! Куда тебя ударили?
– Опять по башке дали, – горестно пробормотал он, потирая ладонью голову. – Скоро придется тебе другого помощника искать! Моя голова ни черта соображать не будет. Знают, гады, куда метить – в самое мое креативное место!..
– А задница у тебя еще не креативит? – сморозила я очередную глупость.
– Нет. Если б они по заднице били, было бы не так больно и обидно. У меня же рабочий инструмент – голова!
– Гриш! – я присела на корточки. – Ты не видел, кто тебя шарахнул? Не видел? – я спрашивала его с мольбой и надеждой – мне и в самом деле было очень важно, чтобы он видел.
Но Гриша разбил вдребезги все мои надежды.
– Не-а!! Ни черта я не видел! Сзади что-то бросилось на меня, и все! А потом ты прибежала! Конец «фильмы»!
– Гриша! Не ерничай. – Я оглянулась. Мы сидели на асфальте, под аркой, в темном тоннеле, откуда жутко сквозило, и я вдруг подумала, что мы оба – очень удобные мишени. Я невольно дернулась, и Гриша странно как-то на меня посмотрел:
– Ты что?
– Ничего. Бежим отсюда! Здесь мы видны, как на ладони.
– Ты думаешь? – Гриша осторожно повертел головой по сторонам.
Внезапно я рассердилась:
– Я знаю, а не думаю! Это ты, дурачина старая, все думаешь, думаешь!..
– А вот и нет…
– Хватит рассуждать! Ты встать можешь? Обопрись на меня.
Гриша с трудом поднялся.
– Пошли! – скомандовала я.
– Куда?
– К Никите!
– Ты думаешь, это он?!
– Я ничего не думаю! Я хожу вокруг да около! Вокруг меня сплошные догадки, а я блуждаю в этих чертовых потемках без всякой надежды выбраться на белый свет! Марка уже нет. На меня и на тебя напали! На тебя – даже дважды. Может быть, потому, что на тебя было удобнее напасть, я-то сидела в машине, а ты пошел за сигаретами.
– А кто меня послал?
– Ты еще скажи, что это я во всем виновата! – рассердилась я.
– Кажется, ты приходишь в себя, – съехидничал Гриша. – Злая, раздраженная и, как обычно, срываешься на сотрудниках. Но почему ты решила, что это был Никита?
– Мы только что ушли от них, а им явно не понравились наши вопросы. – Мы двинулись обратно к дому Никиты. Гриша сопел и наваливался на меня всем телом. – Никита пошел следом за нами, и ты… стал удобной мишенью. Все ясно и логично. Разве не так?
– Не так! – Гриша остановился и устало провел рукой по лбу. – Я ни в чем не уверен и на Никиту не наговаривал… учти!
– Ты его выгораживаешь?
– Нет, Влад! Это не то! Это – другое… – голос Гриши прозвучал печально. – Я его не выгораживаю, я просто не могу в это во все поверить. Но и это – не то! Просто мы все – одна команда. И я буду за свою команду драться до последнего! Даже если все примутся уверять меня в обратном – я не сдамся и не предам своих.
– А я, значит, предаю? – тихо спросила я, но Гриша оставил мой вопрос без ответа.
– Так вот, пока я не увижу ничего конкретного своими собственными глазами, пока мне не представят убедительных доказательств, я ни во что такое не поверю и не начну обвинять своих, – последние слова он почти прохрипел и схватился за горло.
– Дурак ты старый! – на моих глазах выступили слезы. – Какой же ты дурак, Гриша! Я тоже своих не сдаю, но мне тем более противно, что в этом замешан кто-то из наших! Мне это поперек горла стоит!
Я провела ребром ладони по своей шее, и Гриша чуть не упал.
– Поосторожнее, а то еще уронишь меня!
– Как ты мог подумать, что я своих сдаю, – я то глотала злые слезы, – да я за всех вас глотку перегрызу кому угодно! Гриш! Я же одинокая баба, у меня никого нет! Только не перебивай! – Я протестующе подняла руку. – Вы – это все! Дети мои и родственники, вы – вся моя жизнь! И для меня это больше, чем удар судьбы, это крушение всей моей жизни… Я не знаю, на кого мне думать!
– Даже на меня подумала, – мрачно сказал Гриша.
Зазвонил мой телефон. Я машинально нажала на соединение.
– Влада! Это я, – услышала я голос змея-искусителя Шаповалова. – Ты где? Я тебе звонил, звонил…
– Я… не хочу с тобой разговаривать.
