«Нужно или поговорить с ним обо всем откровенно, — думала я, поднимаясь на свой этаж, — или научиться не обращать на это внимания и просто жить и ждать».
— Мы можем поговорить, — вдруг сказал Грег, и я вздрогнула.
— О чем? — с деланым равнодушием спросила я и открыла дверь в квартиру. — Извини, я сразу в ванную. Мне нужно немедленно принять душ.
— Хорошо, — улыбнулся он. — Хочешь, пока заварю тебе чай?
— Было бы неплохо, — улыбнулась я в ответ, бросила сумку и ушла в ванную.
Через какое-то время мы сидели на кухне. Грег не только заварил мне чай, но и сделал вкусные бутерброды. Он даже рвался приготовить что-нибудь более существенное, говоря, что я последнее время очень бледная и уставшая и мне необходимо хорошо питаться, но я поблагодарила его за заботу и отказалась.
— Меня тревожит твое состояние, — ласково начал он, когда мы устроились в гостиной на диване.
— Ты же сам все знаешь, — сухо ответила я и взяла пульт от музыкального центра. — Не помню, какой диск там стоит. — Я нажала кнопку.
Когда я умру, я стану ветром
И буду жить над твоей крышей.
Когда ты умрешь, ты станешь солнцем
И все равно меня будешь выше.
Осенним ветром я буду где-то
Летать с тобой ветром по свету.
Ты не поймешь, а я незаметно
Шепну теплом: «Ах, солнце, где ты?»
[14]
—
раздался нежный голосок певицы МакSим.
Грег вскинул брови. Мне показалось, что он слышит хит впервые.
— Кто это? — явно удивился он. — Ты стала слушать попсу?
— Мне нравится, — ответила я. Но музыку выключила.
— Если нравится, слушай, — равнодушно ответил он. — Но так странно: «Когда я умру, я стану ветром… когда ты умрешь, ты станешь солнцем…»
— Почему странно? — удивилась я. — Это поэтическая метафора.
— Я не про то… — задумчиво проговорил он. — Сама мысль, что я умру… ты умрешь. Если получится пройти превращение, то так и будет.
— Тебя это пугает? — спросила я.
— Просто непривычно.
Мне не хотелось развивать тему, я видела, что Грег подавлен. Я давно усвоила одну замечательную поговорку: Не переходи мост, не дойдя до него. Пока обратное превращение не совершилось, к чему зря тратить нервы и рассуждать, что и как будет.
Я отбросила пульт в сторону. Грег посмотрел на меня, его лицо на миг стало грустным.
— У Атанаса свое представление о… счастье, — начал он, тоже, по-видимому, решив сменить тему.
Наконец-то Грег решил хоть что-то рассказать!
— Помнишь, ты очень удивилась, когда в свой приезд в Сохо увидела Атанаса на улице среди бела дня? — спросил он.
— Конечно, помню! — кивнула я. — Он тогда охотился на Дино. А ведь тот был уверен, что Атанас, как все классические вампиры, не может выходить днем на улицу.
— Это старая история, — произнес Грег и закрыл лицо руками.
Я придвинулась к нему и разжала его пальцы. Он посмотрел беспомощно. Жалость пронзила меня, я ощутила почти физическую боль и даже поморщилась.
— Ты очень чувствительна, — сказал Грег, опустив руки и глядя мне в глаза. — Поэтому я и стараюсь не говорить тебе всего, чтобы уберечь от боли. Иногда лучше не знать.
— Возможно, — я не сводила с него глаз.
Я так истосковалась по нему, по его полыхающим голубым пламенем глазам, по точеным чертам. Мне хотелось обнять его и целовать не отрываясь. И забыть обо всем, в том числе и об Атанасе.
— Я могу не рассказывать, — вдруг заявил он. — Зачем лишний раз тебя тревожить?
— Нет, что ты! — тут же опомнилась я. — Я хочу знать все, что только возможно, об Атанасе, да и вообще обо всех… твоих сородичах.
— Это началось давно, — повторил он. — Веков пять назад, точно. Есть среди вампиров закрытый клан. Они называют себя Радужное племя.
— Радужное? — удивилась я. — Какое-то слишком позитивное название.
— Они периодически употребляют радужную кровь, так они ее называют. Это кровь наркоманов.
Я вздрогнула. Грег уже как-то упоминал о «допинге вампиров», но я не хотела в это верить. Атанас и так наводил на меня ужас. А представить, что он еще и был своего рода наркоманом, было выше моих сил. И вот Грег снова об этом заговорил. Теперь откровенно.
— Помнишь, что случилось с Атанасом после его неудачной попытки пройти превращение?
— Еще бы! — кивнула я.
Атанас, желая отвратить Грега от мысли превратиться в человека, ввел нас в транс, и, находясь в нем, мы увидели, как он после смерти возлюбленной двинулся по селам и городам. Он тогда словно обезумел. После него оставался поистине кровавый след, причем он выбирал своими жертвами только молодых красивых девушек, похожих на его погибшую невесту.
— Когда Атанас оказался в Чехии…
— Но он ведь тогда уже понял, что может окончательно свихнуться, — перебила его я, — и поэтому отправился в «Белый склеп»? Мы же видели именно это!
— Мы увидели лишь то, что он захотел нам показать. Кое-что он утаил… от тебя, — ответил Грег и положил мне руку на лоб.
Мои глаза тут же закрылись, сознание затуманилось…
…Я очнулась в темном лесу и сразу увидела Грега, он ласково мне улыбнулся.
— Смотри, — сказал он и показал рукой на видневшуюся впереди полянку, заросшую травой.
Мы приблизились к ней и остановились. Было сыро, туман устилал поляну серой шевелящейся пеленой. Но вот из-за верхушек деревьев показалась луна. Поляна осветилась переменчивым серебристым светом. И я увидела, что посередине на невысоком холмике лежит девушка в неестественной позе. Ее голова со спутанными, разметавшимися по траве русыми волосами была свернута набок, на шее виднелись прокусы, из которых еще сочилась кровь. Рядом сидел Атанас. Он сгорбился, его рот и подбородок были темными от крови, скрюченные пальцы вцепились в волосы девушки. Он раскачивался из стороны в сторону и тихо выл. От его воя мороз продирал по коже. Я закрыла глаза и прижалась к Грегу. Он обнял меня за плечи и прошептал, что мы можем немедленно вернуться в реальность. Я постаралась взять себя в руки.
— Нет, останемся, — прошептала я. — Хочу знать все!
— Знания умножают скорбь, — как бы споря со мной, сказал Грег.
Я удивленно на него взглянула, но промолчала.
В этот момент над поляной появилась какая-то тень. Мне показалось, что это огромная летучая мышь. Она сделала несколько кругов над Атанасом, но он, казалось, ничего не замечал и продолжал раскачиваться и выть. Тень опустилась и превратилась в высокого поджарого мужчину. Грег шепнул, что все равно нас не видно и не слышно, и подвел меня очень близко к холмику. Я даже попятилась, так как чуть не натолкнулась на Атанаса. Тот как раз встал и замер, глядя на мужчину. Я отступила на пару шагов. Мужчина был очень бледен, его вьющиеся волнистые волосы поблескивали в серебристом свете луны ярко-рыжими переливами, большие навыкате глаза неотрывно смотрели на сжавшегося Атанаса.
