— Я тоже любил сонеты Шекспира, хотя нам в то время навязывались совсем другие идеалы, — сказал Грег и поднял на меня глаза. — Ты вспомнила эти строки из-за картины?
— Вроде того, — нехотя ответила я. — Пошли?
Я внутренне собралась и решила внимательно наблюдать, слушать и помалкивать. Атанас действительно был классическим вампиром. Он совсем не такой, как, скажем, Грег, но ведь и у него должны быть какие-то слабые стороны. Я была в этом уверена. И я должна ради нас с Грегом найти их, попытаться использовать, чтобы получить хоть какую-то информацию. На Грега рассчитывать не приходилось. Я отчетливо поняла, что он совершенно не в состоянии трезво оценить своих родственников. Кроме того, я решила приглядеться к Порфирию. Он казался более «человечным», чем Атанас. Можно и у него попытаться хоть что-то выведать о поверье. Времени у нас не так много, поэтому все мои страхи нужно преодолеть как можно быстрее. Они затуманивали разум и мешали объективно оценивать происходящее. Я вздернула подбородок, поправила шапочку и сказала, что готова.
Когда мы спустились вниз, Киззи подала мне пальто, а Грегу — его плащ.
— Господа уже вышли на свежий воздух, — сообщила она.
Мы оделись и отправились на улицу. Киззи стояла в дверях и кивала нам, как заводная кукла. Но когда мы стали спускаться с лестницы, я вдруг услышала сзади совиное уханье и в испуге обернулась. С Киззи происходила удивительная метаморфоза. На моих глазах она превратилась в нелепое существо — огромную сову с расставленными крыльями и торчащим большим клювом. Она угрожающе им защелкала, распушила пестрые перья, встряхнула ими и бесшумно взмыла в воздух. Пролетев над нашими головами, скрылась в тумане. Я вцепилась в руку Грега.
— Не бойся, — мягко проговорил он. — Это ее вторая сущность. Киззи может принимать такой вид лишь ночью и только тогда может охотиться. А так как она постоянно голодна, то пьет кровь любого, кто попадется ей на пути.
— И людей? — уточнила я, почувствовав, как мурашки побежали по спине.
— Ну, если ей удастся напасть на того, кто не сможет сопротивляться сове, даже такой большой и странной на вид. Многие просто от ужаса цепенеют, когда она нападает, — ответил Грег. — Но обычно она промышляет мелкими хищниками, хотя не гнушается мышей и крыс. И ест падаль.
Меня передернуло.
Какое-то время мы шли молча. Я не спрашивала, куда Грег меня ведет. Мы завернули за угол дома и пошли вдоль его стены.
— Да это целый замок! — воскликнула я. — Размеры впечатляют!
— Да, это действительно родовой замок одного из наших предков. Он был рыцарем-крестоносцем. А в шестнадцатом веке хозяином здесь стал Порфирий, — пояснил Грег. — Но после того, что с ним произошло…
Грег замолчал. Однако я решила быть настойчивой. Мне хотелось больше знать Грега, чтобы понять, как с ними общаться.
Грег стоял передо мной, но смотрел поверх моей головы. Его лицо застыло. Глаза светились. Они приняли нежный бирюзовый оттенок и были прозрачны и прекрасны. Но верхняя губа приподнялась в знакомой мне угрожающей гримасе. Я даже увидела кончики отросших белоснежных клыков. Я погладила его плечо.
— Порфирий получил это поместье по наследству. Он женился, у него было два сына и дочь. И покончил Порфирий с собой, как он мне рассказывал, по глупости, а не из-за каких-то несчастий. Просто перепил крепкого эля. Он вообще был во всем невоздержан. Забрался на крышу замка и прыгнул вниз. Может, вообразил, что он орел. И разбился насмерть. Это произошло глубокой ночью. А к утру он уже был тем, кем является по сей день. Родовое проклятие действует безотказно.
Грег вновь замолчал. Его лицо приняло страдальческое выражение. Я выдержала паузу, потом потеребила его за рукав и спросила, что было дальше.
— Он перекусал всех обитателей замка. И они все умерли, кроме старшего сына. Тот после укуса остался жив и превратился в вампира, — тихо проговорил Грег. — У дочери Порфирия через два дня должна была состояться свадьба, — после длительной паузы добавил он.
— Ужас какой! — пробормотала я.
— Они с сыном скрылись в ближайшем лесу, — продолжал Грег более спокойным голосом. — В окрестностях прошел слух, что замок — проклятое место, и его никто не хотел покупать. Наследники также не объявлялись. Постепенно здесь все пришло в запустение. Порфирий с сыном выходили по ночам на охоту, и местное население опасалось даже приближаться к лесу. Все знали, что здесь поселились вампиры. Как-то жители окрестных деревень собрались и порешили, что пора избавить округу от напасти. Пригласили охотников. Порфирий рассказывал, что это были два странствующих дампира, которые путешествовали по стране и зарабатывали деньги охотой. Они уничтожили его сына. Но сам Порфирий, убив одного из охотников, остался жив. А потом отомстил селянам, сжег деревню дотла. И ушел из этих мест. Но лет пятьдесят назад, когда все уже давным-давно позабыли о проклятом месте, вернулся, выкупил землю с полуразвалившимся замком и отреставрировал его. Он живет здесь практически постоянно. В округе его считают эксцентричным, безумно богатым американцем, который осуществил свой каприз, купив замок и поселившись тут в одиночестве.
— А Атанас? — поинтересовалась я.
— Нашел Порфирия сам, около двух веков назад, — пояснил Грег. — Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство? — настороженно спросил он.
— Да, — кивнула я. — Это не простое любопытство, пойми. Я должна знать. Куда мы идем? — уточнила я.
— В любимый уголок Порфирия, где он чувствует себя, по его словам, в полной гармонии с миром. Это небольшое семейное кладбище, расположенное в полукилометре от замка. Сейчас увидишь.
Я вздрогнула и невольно замедлила шаг. Очутиться ночью на кладбище в компании трех вампиров казалось мне не столь уж приятным. Грег понял мое замешательство. Взял меня за руку и прошептал, что никогда и никому не даст меня в обиду, кроме того, никто никаких обид причинять мне не собирается. Я приободрилась. Мы зашли за замок и направились по аллее, усаженной столетними дубами. На мое счастье, какой-то слабый отсвет делал окружающее не таким темным, и я хорошо различала и дорожку, вымощенную каменными плитами, и толстые стволы деревьев, стоящих вдоль нее. И чем дальше мы шли по аллее, тем светлее становилось.
— Нам свет не нужен, — неожиданно заметил Грег. — Это ради тебя зажгли факелы.
И действительно, скоро я увидела впереди огни. Мы приблизились к каменной ограде. По обе стороны ворот горели факелы в металлических подставках. Вход был в виде полукруглой арки. По бокам стояли каменные изваяния горгулий. Я заметила простой каменный крест над аркой. Мы вошли на территорию кладбища. Аккуратные дорожки, склепы, гранитные кресты, скульптуры скорбящих ангелов освещались факелами, стоящими вдоль нашего пути. И везде лежали белые лилии. Они были изумительно свежими, словно их только что сорвали, и пахли приторно-сладко. У меня от густого одуряющего аромата даже начала болеть голова. Я замедлила шаг и закрыла глаза. Головная боль все усиливалась. Казалось, сладкий насыщенный запах окутывает меня и проникает прямо в мозг. Меня стало тошнить. Грег положил мне ладонь на лоб. Я вздрогнула от холодного прикосновения, потом замерла. Казалось, боль сосредотачивается именно под ладонью Грега. И когда он через несколько секунд отнял руку, боль словно ушла вместе с ней.
