Щурится, как высматривает иные времена:
"Подступит означенный день, отлетит душа Неразумного сочинителя, взглянет вниз на тело, а оно прилипло к столу, водит пером по бумаге, водит и водит. "Дурак, – закричат сверху. – Больше не требуется!" А этому – лишь бы страницу заполнить…"
5
Автобус пуст. Шофер скучает за рулем.
– Перед вами человек‚ пунктуальный до безобразия‚ – сообщает Шпильман. – Один только раз опоздал на самолет. На пару минут. Побежал в кассу‚ а они смеются: "Рано пришел‚ Шпильман. Твой билет на завтра‚ в это же время. Иди домой‚ отдыхай".
Шофер откликается без интереса:
– Бывает...
Полдень. Солнце прожаривает в упор всякую макушку‚ как выжаривает народы с лица земли, но в автобусе прохладно. Шпильман садится у прохода‚ перекрывая место у окна‚ и затихает в ожидании. Он умеет и любит ждать. Что за радость появиться вовремя? Несказанное наслаждение – прийти заранее на условленное место и знать‚ что к тебе спешат.
Планка его ожиданий – не всякому допрыгнуть.
Появляется Живущий поодаль‚ садится через пару рядов‚ продолжает разговор‚ словно не расставались:
– Взглянул в зеркало и ужаснулся. Зачем мы стареем? Чего там не видели? Чего тут недостает?..
Шпильману лишь бы повод:
– Об этом надо поговорить с Беллой. Ее тема.
– Кто такая Белла?
– Теща-прелестница.
Выяснение родства – увлекательное занятие:
– Белла‚ я обнаружил в море троюродного родственника. Нашей вроде породы.
– Живого? – интересуется.
– Это ты сама выясни.
Передает телефон‚ и Белла начинает без промедления:
– Внимание! Проверка на Шпильмана. Собою владеем?
– Временами.
– Другим потакаем?
– Как получится.
– В разговоре дослушиваем до конца?
– Никогда! Если понятно‚ к чему тратить время?
– Перескакиваем на иную тему‚ неожиданно и врасплох?
– Откуда вам известно?
– Перед сном произносим речи?
– Цицерону на зависть.
– Что предпочитаем? Чтобы пожалели, приласкали, похвалили?
– Чтобы оставили в покое.
– Вареники с вишнями?
– Обожаю.
– Ходить по магазинам?
– Ненавижу.
– Достаточно‚ – говорит Белла. – Ты Шпильман. Хоть и троюродный. Придешь – накормлю.
Ему приятно. Ей – тоже. Добавляет со вздохом:
– Я бы по-русски с тобой поговорила‚ да стираются в памяти языки‚ накопленные за жизнь. Ушел английский‚ заученный позже всех. Сгинул русский‚ прилипший в Сибири. Пропадает польский. Гвалд! – остался лишь маме-лошн. И иврит с мучениями...
Женщина входит в автобус. Смотрит на них‚ как принимает решение. Шпильман пропускает ее к окну и отсекает от других.
– Я ждал‚ – говорит он.
– Я знаю‚ – говорит она.
Сплетена основа. Соткано прошлое узором на полотне. И вдруг – а не вплести ли еще одну нить‚ голубую‚ скажем‚ или лиловую? Не было даже мысли о том‚ что это нужно. Не было надежды‚ что это возможно. И вот эта нить у тебя в руках‚ как всегда была‚ и вот – без нее никак! Так вплетай‚ Шпильман‚ в основу‚ что же ты медлишь?..
Троюродный брат произносит‚ возможно‚ с умыслом:
– Аш-два-о‚ старый учитель химии‚ зачитывал из своей тетради: "Если бы строили дворец счастья‚ самое большое помещение отвели бы под зал ожиданий..."
Автобус заполняется. Входят сослуживцы‚ взглядывают на них внимательно, садятся поодаль, и они отправляются в путь. Пепельные каменистые пространства за окном. Светлые проплешины. Знак на пути "Осторожно – верблюды". На передних сиденьях вертятся старушки-подружки. Вспомнили юные годы‚ когда привлекательность многое позволяла и немало списывала. Расшумелись. Проказничают к неудовольствию соседей. Грызут фисташки‚ смеются без причины‚ теребят терпеливого экскурсовода:
– Это овцы – там‚ под горой?
– Это камни.
Через минуту:
– А это овцы?
– И это камни.
– Но там уж наверняка овцы!
– Нет здесь овец. Одни только камни…
6
Лежит на шоссе мужчина – телом поперек разделительной полосы‚ ухом приник к асфальту. Стоит рядом осел‚ тоже загораживает путь. Шофер погудел‚ погудел и встал‚ заглушил мотор.
– Выходите. Это надолго.
– Кто там? – спрашивают с интересом.
Экскурсовод отвечает:
– Утомленный провидец.
– Разве бывают теперь провидцы?..
Выходят наружу‚ обступают‚ выдерживая почтительное расстояние. Стоят. Ждут. Перешептываются. Старушки-вострушки подталкивают друг друга локтями‚ прыскают в кулачки. Мужчина на шоссе приоткрывает глаз:
– Есть ли жизнь под асфальтом?
Сам же и отвечает:
– Жизни под асфальтом нет. Тихий плач. Стенания затаенные.
– Разъясните, – просит экскурсовод. – Туристам будет познавательно.
Садится – на теле мешок, на шее бубенец:
– Скоро уже‚ совсем скоро! Миновали все сроки… Страшный враг на марше. Несметная сила. Отцы отцов заскорбят во прахе без надежды на вызволение…
Этого не понимает никто, даже экскурсовод:
– Нельзя ли более доходчиво?
Звенит в бубенец, как отгоняет наваждение:
– Царь Ахашверош на подлете, владыка Персидского царства. Горе всякому, кто с этим не согласен…
Туристов везут на джипах – к тому месту‚ которое полагается посетить. Сидят устойчиво. Глядят задумчиво. Крановщики. Монтажники. Бульдозеристы с женами. Два бегемота в отдельной машине, иначе их не свезти. Встали‚ сфотографировали провидца на асфальте‚ осла возле него‚ объехали по узкой обочине и покатили дальше.
Остерегает вослед:
– Зовите скорее Мордехая. Морде-хай-ай-яй-яй!.. Приди уже, поменяй направление беды…
Выделяет Шпильмана среди прочих, говорит с почтением:
– Держи себя наготове. Ты еще потребуешься.
– А он?
Ждет Шпильман ответа. Ждет троюродный родственник. Утомленный провидец вглядывается в него, старея от предчувствий:
– Он – нет…
Смотрит мужчина из автобуса. Лицо в окне‚ как фотография на паспорте, а остальное отсутствует‚ словно оно несущественно. Неверие на его лице, стойкое неверие в веках: "Давайте вышлем лазутчиков…", которым тоже не будет доверия. Спрашивает:
