– Не могу описать, какой у него был вид. Он буквально спятил, честное слово. Схватил меня за руку и вывернул ее так сильно, что я закричала, не помня себя. А он побелел и обозвал меня маленьким ублюдком. Уверена, он ударил бы меня, если бы не вошел сэр Дэн. Думаю, сэр Дэн услышал мой вопль и, вероятно, догадался, что случилось, потому что, бросив взгляд на мою руку – я была с короткими рукавами, – сказал угрожающим голосом: «Вы готовите мне еще одну пациентку, Каррадос?» Барт захлопнул ящик, стал что-то бессвязно лопотать и попытался сочинить какое-то объяснение. А сэр Дэниэл только смотрел на него сквозь свои очки – такие, на черной ленте. Барт пытался представить дело так, что я поскользнулась на натертом полу и он поймал меня за руку. Сэр Дэниэл сказал: «В самом деле, очень любопытно» – и продолжал осматривать мою руку. Он выписал мне рецепт на какую-то припарку и был со мной ужасно мил и не задавал вопросов, но просто не замечал Барта. Мне было так мучительно стыдно слушать, как Барт опять пытается протолкнуть эту жвачку насчет простого солдата и подлизаться к сэру Дэну. А когда тот ушел, Барт извинился передо мной и сказал, что он действительно очень нервозен и болен, поскольку так и не оправился после войны. Что поразительно: ведь он всю войну провел в Танбридж-Уэллсе. Это было хуже всего – выслушивать его извинения. Он сказал, что в этом ящичке находится письмо его матери и оно для него священно и неприкосновенно. Разумеется, я чувствовала себя гнусно. Он так и не простил меня, а я ничего не забыла. Убеждена: в том ящике хранится что-то связанное с его неприглядным прошлым.
Бриджет умолкла. Сидящий в кресле Аллейн молчал так долго, что она наконец отвернулась от камина и заглянула ему в лицо.
– Странная история, не правда ли? – сказала она.
– И впрямь, странная, – ответил Аллейн. – Вы кому-нибудь еще рассказывали ее?
– Нет. Ну, только Дональду. – Она поерзала на коврике. – Забавно. Вроде бы я должна бояться вас, но я не боюсь. Зачем Донна едет?
– Хочет забрать вас и поговорить со мной.
– Все хотят с вами поговорить. – Бриджет обхватила руками колени. – Не так ли?
– Боюсь, не по очень лестным для меня причинам.
– Ну, думаю, на самом деле вы довольно милый человек.
– Скажите, – спросил Аллейн, – как по-вашему, кто-нибудь еще знает тайну французского секретера?
– Едва ли. Невозможно догадаться, если кто-нибудь вам не показал.
– Никто из слуг?
– Уверена, что нет. Барт захлопнул ящичек, как только вошел сэр Дэниэл.
– А сэр Дэниэл когда-нибудь оставался в той комнате один?
– Сэр Дэн? Великий Боже, вы же не думаете, что мой ангельский сэр Дэн имеет какое-то отношение к этому гадкому письму Барта?
– Я просто хочу уточнить.
– Да нет, думаю, что сэр Дэн никогда не был в этом кабинете ни до, ни после, и в тот день он тоже там один не оставался. Когда он приходит, слуги всегда провожают его прямо наверх. Барт терпеть не может, когда его кабинет используют для посетителей.
– А Димитри, устроитель банкетов, никогда не заходил в этот кабинет?
– А при чем тут… Не знаю… Да, теперь я действительно вспомнила, что он беседовал там с Донной, примерно за месяц до нашего бала. Я спустилась первой, и он был там один.
– Когда точно это было? Вы можете вспомнить дату?
– Дайте подумать. Попытаюсь. Да. Это было десятого мая. Мы как раз собирались в Ньюмаркет, и поэтому Димитри пришел рано утром.
– Вы можете поклясться, что он оставался в той комнате один?
– Да, да, могу. Но скажите, что все это значит?
– Послушайте меня внимательно, – сказал Аллейн. – Я хочу, чтобы вы забыли об этом. Ни с кем об этом не говорите, даже с Дональдом. Поняли?
– Да, но…
– Я хочу, чтобы вы мне пообещали.
– Хорошо, обещаю.
– Торжественно?
– Торжественно.
У входной двери зазвонил звонок.
– А вот и ваша мама.
Танец обрывается
Аллейн отворил дверь перед гостьей. Он увидел Эвелин Каррадос в виде темной неподвижной фигурки на фоне освещенной улицы. На лицо ее падала тень, так что Аллейн не разглядел его выражения. Поэтому, когда она вошла в гостиную, его поразили ее необычная, нездоровая бледность, испуганные глаза и нервно искривленный рот. Он вспомнил, что Эвелин ушла в свою комнату прежде, чем хватилась Бриджет, и с сочувствием понял, что она уже сняла макияж и ей было не до того, чтобы наносить его снова. Кажется, Бриджет испытала такое же сочувствие, потому что, тихо вскрикнув, бросилась к матери. Леди Каррадос исполненным боли жестом, присущим всем встревоженным матерям, прижала Бриджет к себе. Ее худые руки были необычайно выразительны.
– Родная моя, – пробормотала она, с торопливой исступленностью целуя волосы Бриджет. – Как ты могла так меня напугать, Бриджи? Как ты могла?
– Я думала, ты не узнаешь. Донна, не надо. Все в порядке, правда. Это было связано с Дональдом. Я не хотела волновать тебя. Пожалуйста, прости меня, милая Донна.
– Леди Каррадос мягко высвободилась из ее объятий и посмотрела на Аллейна.
– Проходите и садитесь, Эвелин, – сказал он. – Причин для беспокойства нет. Я бы привез вашу дочь домой, но у нее были для меня кое-какие интересные новости, и я подумал, что вы доверили бы ее мне на полчаса.
– Да, Родерик, конечно. Если бы я только знала. А где Дональд? Я думала, он здесь.
– Он в соседней комнате. Что, если мы попросим Бриджет пойти к нему ненадолго?
– Пожалуйста.
– Только не отвлекайте его, – попросил Аллейн выходящую из комнаты Бриджет.
– Хорошо.
Дверь за ней закрылась.
– Вы когда-нибудь пьете бренди, Эвелин?
– Нет, никогда, а что?
– Сейчас немного выпьете. Вы совсем измучены. Согрейте руки над огнем, пока я вам налью.
Он действительно убедил ее выпить немного бренди и засмеялся над тем, как ее передернуло.
– Ну а теперь, – сказал Аллейн, – поверьте, что вам незачем так тревожиться о Бриджет. Она проявила себя как весьма здравомыслящая молодая особа, и ее единственная оплошность в том, что она придала заурядному визиту вид тайного побега с возлюбленным.
– Просто нервы у меня совсем расшалились. Я представляла себе всевозможные ужасы. Даже спрашивала себя, не подозревает ли она Дональда в этом преступлении.
– Напротив, Бриджет абсолютно убеждена в невиновности Дональда.
– Тогда зачем она это сделала?
– Лучше я расскажу вам все по порядку. Дело в том, что они отчаянно стосковались по блестящим глазам друг друга. Бриджет хотела убедить меня в невиновности Дональда. Она также хотела, чтобы он рассказал мне кое-что о некоем третьем лице, которое в данный момент не имеет значения. Эта пара самым предосудительным образом встретилась в «Матадоре».
