Наталья, поначалу слушавшая Перцева с известной долей скепсиса, вдруг заинтересовалась и с азартом добавила:
— Тот пистолет, что выхватил пацаненок, мы потом нашли. Он отлетел метров на пять и угодил в кучу картофельной ботвы. Так вот, он был не настоящий, а точной копией, внешне неотличимой от настоящего «ТТ». И этот псевдо-«ТТ» был похищен у охранника ювелирного магазина.
— Во как? Не знал, не знал. Но это только на руку моей гипотезе. Не так ли? И это еще одно совпадение, — начал было Перцев, и в этот момент в сумочке следователя зазвенел мобильник. Примерно через «полчаса» поисков по многочисленным кармашкам дамской сумочки, сравнимой по объему с тюком грузового верблюда, телефон был извлечен.
— Да, я… слушаю… так… так, отлично! — ответила с сияющим лицом следователь и, спрятав телефон, сказала: — Опера все-таки нашли то место, куда попала пуля…
— Какая пуля? — тупо переспросил Перчик.
— Да-а-а! — ехидно протянула Наталья. — Точно отлежал мозги! Повторяю для особо одаренных: наши опера нашли в стенке дома пулю, которой был убит мальчишка. Ее уже извлекли. И если они выпущены из одного ствола — на месте тех ограблений в городе было три выстрела, и две пули там тоже нашли, — то тогда это уже улика.
— Улика? Да, улика. Но ее не посадишь. Это все косвенные данные. Если это ребятки из драмкружка, то они давно все убрали, и вы следов не найдете! — мрачно сказал Огурцов.
— Ладно, я побежала. Спасибо, Дима, за хлеб-соль! — и, глянув на Перчика, хихикнула: — А ты, Толенька, пить кончай. А то любой человек по форме и цвету твоего носа сразу догадается о твоей фамилии. А вдруг ошибется и про другую часть тела подумает? — и убежала, весело похохатывая.
— Все бабы — стервы! — злобно констатировал Перцев, ощупывая свой нос. — Вот так, помогаешь, помогаешь этим безмозглым следователям, а они раз — и… А я что, виноват, что мой нос такую форму имеет?
После ухода следователя друзья помолчали, пока Перчик обувался, а потом Огурцов предложил:
— Может, по чайку?
— А может, по водочке? — с ответной инициативой выступила другая сторона, с надеждой поглядев на друга.
— Не, Толян, не будет водки. Ты ж знаешь, что в морге не пьют…
— Ну да? — ехидно переспросил Перцев.
— Ну… Почти не пьют. По особым событиям разве что. Короче, сейчас подам чай — он уже закипает, — и обсудим твою версию.
Услышав это, Перцев перестал развивать водочную идею, и даже его нос потихоньку принял естественный цвет.
— Вообще-то ты подал неплохую мысль, вернее, версию. Вот слушай: помнишь, года три-четыре назад торговые ларьки той деревни повадились рэкетировать заезжие молодцы из города, дань трясти.
— Да, да, — оживился Перец, — ведь деревня-то сама по себе немаленькая, да и на федеральной трассе стоит.
— Вот-вот! И у населения денежки имелись. Так вот, приехали пару раз, объехали торговцев, мол, дань платить нам будете. Потом приехали в третий раз, за данью. Помнишь?
— Ка-а-а-нешна… — дурачась, пропел Перцев. — Я ведь тогда гинекологом работал и поэтому, как врач хирургического профиля, принимал активное участие в… ликвидации следов антирэкетирской активности. Кстати, все пострадавшие дружно заявили, что сами упали и ударились, что их никто не бил. Потом через месячишко все снова повторилось — и снова им ввалили прилично. Правда, тогда это стало широко известно, но опять же — ни та, ни другая сторона никаких подробностей не сообщала, как менты ни бились. И до сих пор про то молчок. И организовал эту самозащиту Капитан — афганец, десантник. Он ребят учит до сих пор.
— Дело-то хорошее, — сказал Огурцов, — теперь ребята всегда за себя постоять могут, а в наше время это ох как пригодится.
— Вот и пригодилось. Тем более что у них есть еще и Артист!
Да, подумал Огурцов, Артист — это личность. Бывший заслуженный артист Российской Федерации, играл в московских театрах, спился, выгнали, ушел из семьи и покатился по стране. Один раз сидел в колонии, что рядышком с их городком.
— А помнишь, как он на гитаре играл? — словно бы подслушав огурцовские мысли, спросил Перцев.
— Еще бы! — улыбнулся Огурцов. Артист был драматическим актером, но гитара! Гитара была его вторым «я». И вот когда он отбывал срок, то устраивал концерты на летней площадке — когда разрешали, конечно. Там в зоне была сделана для собраний «контингента» сценка, примыкающая к административному зданию. И вот, когда Артисту давали гитару, он садился посреди этой убогой сцены и играл. Играл на обычной акустической гитаре. Играл так, что персонал, густо облепивший открытые окна «Белого лебедя», в открытую плакал, особенно женщины.
— Да, — откликаясь на свои мысли, сказал Огурцов, — это запомнится на всю жизнь.
— Ну так вот, — нетерпеливо сказал Перчик, — ребята в деревне, что посещали его ШДК, тренированные, умеют перевоплощаться. Помнишь, как их Артист учил: мальчики играли девочек и наоборот. Никто не отличал. Даже голоса умели копировать.
— То есть ты хочешь сказать…
— Да! — ответил Перцев. — Сначала их рэкетировали, а теперь они организовали и для себя такой источник дохода. На какие, спрашивается, шиши Капитан купил «РАФ-4»? Старенький, правда, но еще вполне… Слушай, Димка, звони Неделихе, расскажи о наших догадках.
— Да ну, — нерешительно сказал Огурцов, — они что, сами не могут этого понять? Это их работа…
— Звони, звони!
И Огурцов нехотя набрал номер Неделиной. Минуты две он слушал длинные гудки и уже собрался положить трубку, как Наталья ответила:
— Что, Димок, случилось? Новое по трупу что-то?
— Да нет, — довольно кисло ответил тот, — у нас с Перчиком возникли кое-какие мысли по поводу убийства…
— …И не только по поводу убийства! — прокричал в трубку Перец.
Огурцов переложил трубку к другому уху, пальцем ткнул в сторону дивана: «Место!» — после чего стал излагать Неделиной свои недавние умозаключения.
Наталья слушала довольно долго, но потом перебила Огурцова:
— Димочка, друг ты мой. Ты хороший патологоанатом…
— Что??? — заорал в трубу Огурцов. — Я не аналогопанатом, я судмедэксперт! Суд-мед-экс-перт, понятно? — по слогам проревел он.
— Да, понятно, Дима. Спасибо за ваши мысли, но извини, друг, нам все это известно. Занимайся судебной медициной, и там я твои умозаключения буду всегда слушать с большим интересом. Но сейчас ты — извини — пальцем в небо попал. В общем, еще раз спасибо и… до свидания!
Огурцов осторожно положил трубку на рычаг, и некоторое время оба молчали.
— Пошли, что ли? — спросил Перцев. — Уже половина шестого.
Дмитрий Иванович вздрогнул, огляделся, — было видно, что мысли его витали где-то далеко-далеко и были они весьма не радужными:
