— Да ты ангел, Мирошкин! — Лиза чмокнула его в нос.
— Да, он — пьяный ангел, — заметила Глаша. — Ладно, идем в кухню. Со спальней все ясно.
— И что это нам ясно? — Мирошкин, покачиваясь, отступил, пропуская Глафиру.
— А то, что молодые не планировали иметь детей, — туманно проговорила Глаша.
— Она права, — согласилась с ней Лиза.
Ужинали в гостиной. Поставили перед камином журнальный столик, накрыли его чистой скатертью, разложили огненную ароматную курицу по тарелкам, поставили невообразимое количество бутылок.
— Я буду пить все, что есть, — сказала Лиза, блестя глазами.
— А есть все, что пить? — передразнила ее Глафира, которая никак не могла успокоиться по поводу того, что всю основную работу по этому делу приходится проделывать ей. А Лиза всего лишь собирается поднять на уши прокуратуру и заняться ДНК Трубниковых!
— Постойте… Сережа, Глаша, вы только посмотрите на эту бутылку! Вы хотя бы знаете, что это такое? Что это за коньяк?
— Французский, — Мирошкин взял бутылку в руки и принялся вертеть.
Лиза смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Да вы не знаете, что это за коньяк! Это же «Hennessy Timeless», он стоит семьсот тысяч рублей!!!
— Сколько-сколько?! — Глаша не поверила своим ушам. — Ты что, Лиза!
— А вот это… — И Лиза взяла бутылку в руки. — Сережа, Глаша, это же шампанское — «Perrier Jouet Belle Epoque Blanc de Blanc», одна бутылка — тысяча евро! А это ром — ямайский «Wray&Nephew», стоит около шестидесяти тысяч долларов… ничего себе улов!!!
— Лиза, откуда ты все это знаешь? — удивился Мирошкин.
— Знаю! Я недавно чуть не проспорила один такой коньяк. Но решила подстраховаться и собрала нужную мне информацию, во всяком случае, узнала его истинную стоимость. Я имею в виду «Hennessy Timeless». К тому же такую же бутылку мне подарил в прошлом году один мой клиент из Германии. Глаша, ты помнишь громкое и вместе с тем очень тихое дело Герда Хермана?
— Конечно, помню. Немецкий органист, приезжал к нам на гастроли, и в гостинице, из номера, где он остановился, исчезли всего его бриллианты.
— И вы их нашли? — Мирошкин осторожно поставил бутылку на стол. Она мягко опустилась на толстую скатерть. Его взгляд был исполнен любопытства и восхищения.
— Не нашли, а нашла, так точнее будет сказано, — ответила Глафира. — Лиза их просто вычислила. Она пришла, забрала бриллианты у одного нехорошего человека и вернула их органисту.
— Это, конечно, здорово! Но откуда у него вдруг появились эти бриллианты? Вряд ли его пропустили бы сюда с такими драгоценностями. Вернее, не думаю, что он стал бы их привозить сюда.
— А он привез.
— Но как?
— Ладно уж, тебе, Мирошкин, я скажу. Вдруг и ты когда-нибудь решишь провезти через границу драгоценности?
— Лиза, не томи!
— Он провез их в шоколадках с орехами.
— Очень странный способ! Но зачем же он их сюда привез, да еще и оставил в гостиничном номере?
— Он собирался их здесь продать, разве не понятно?
— И что, продал?
— Да. И очень выгодно. Но это уже другая тема, Сережа. Главное, что бриллианты мы нашли, и этот Герд подарил мне в знак благодарности бутылку вот такого же коньяку. Хотя по мне, так лучше бы он увеличил на эту сумму гонорар! Бутылка все равно стоит в шкафу, и я не представляю, когда соберусь выпить такой драгоценный напиток. — Лиза вдруг погрустнела: — Ладно, давайте выпьем, что ли!
— Лиза, но если этот коньяк так дорого стоит, так, может… может, нам не пить его?
— Вот вы и не пейте. А я попробую! И если мне понравится, то — напьюсь. Что-то у меня не очень хорошее настроение. Вот выпью, и оно, может, улучшится.
В камине потрескивали поленья, огонь полыхал так, что столик пришлось отодвинуть подальше. Лица у всех разрумянились. Лиза все-таки уговорила друзей плеснуть себе в рюмки этот драгоценный коньяк.
— Ваше здоровье, коллеги! — сказала она, улыбаясь, и была при этом так красива, так мила, что Глаша в который уже раз подумала — как же судьба неблагосклонна к Лизе, одарив ее красотой, умом и прочими талантами, но напрочь лишив ее личной жизни. Свободная и, в сущности, несчастная женщина, по горло занятая работой. И, хотя у нее случаются романы, заканчиваются они, как правило, как-то нелепо, оставляя в сердце Лизы глубокую незаживающую рану. Подумав об этом, Глафира представила себе маленькое, умещающееся на ладони, кровоточащее сердце Лизы.
Коньяк был восхитительный, и его тонкий аромат вскружил голову Глафире. Ей вдруг захотелось, чтобы рядом с ней был Адам. Только рядом с ним ей было по-настоящему спокойно и тепло. Она так захотела его увидеть, что даже начала представлять его рядом с собой, на диване. Вот он сидит, обняв ее, и держит в руках рюмочку с коньяком. Вот она подкладывает ему кусок теплой курицы, передает салфетку… И где-то сейчас ее Адам? Может, до сих пор на работе? Глафира посмотрела на часы. Была глубокая ночь. Ресторан уже закрыт, значит, Адам, так и не дождавшись звонка от жены, поужинал в одиночестве и лег спать. Или он лежит с открытыми глазами и думает о ней, о Глафире.
И вдруг, в это самое время, ее телефон замурлыкал, и она, не поверив своим глазам, увидела на дисплее — «Адам»!
— Адам, привет… — отчего-то покраснела она, словно извиняясь перед присутствующими за то, что сумела вызвать звонок своего мужа каким-то телепатическим способом. — Ты еще не спишь?
— Глафира… Я целый вечер не могу до тебя дозвониться! — простонал в трубку Адам. — Я уже и не знал, что думать!!!
— Извини, Адам. — Глафира поднялась и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Ей так хотелось поговорить с мужем без свидетелей. — Понимаешь, мы работаем над этим делом… Ну, помнишь, я тебе говорила? Люди пропадают…
— Конечно, помню! Это же я рассказал тебе о пропавшем гардеробщике, Борисе Трубникове! И теперь и ты решила пропасть и бросить меня?
— Да нет же! Успокойся, прошу тебя. Мы находимся на Чардыме. Это остров, где как раз и праздновали свадьбу Малинников со своей невестой, Ледниковой.
И Глафира принялась спокойно, обстоятельно рассказывать мужу о том, где они и чем занимаются. Адам слушал молча, после чего вдруг сказал:
— Мне тут одна посетительница тоже рассказала кое-что. Не знаю, имеет ли это отношение именно к этой свадьбе, но ее подруга тоже, представь себе, в июне прошлого года отправилась к кому-то на свадьбу — и пропала. Знаешь, это вообще страшная история! Сначала у нее в автокатастрофе разбились родители, вернее, их на переходе сбил грузовик, причем погибли оба. Довольно молодые еще были… А потом исчезла и она сама.
— Фамилия?! — вскрикнула Глаша.
— Да подожди ты с фамилией! Тут дело может быть совершенно в другом. Она была бухгалтером в одной фирме. И хозяйка могла просто подставить ее, а потом убить. Так кажется моей знакомой.
