Он, растерянный и обиженный, замолчал. Молчала и я.
Какой-то он безвольный, баба на него наорала, он и голову в плечи втянул. Размазня. Или очень хорошо прикидывается. Обиделся. Главное, быстро очень обиделся. Я на него убийство вешаю, под вышку, можно сказать, подвожу, а он обиделся. Щеки надул, сопли выпустил, того и гляди заплачет. Фу, блин, мужик. А ведь казалось…
Птицын поднял голову. Ни соплей, ни слез не было, глаза были сухие и умные, смотрели грустно. И никакой обиды на лице не замечалось.
Ясно. Он меня за дуру принял.
— Куда вы дели пистолет?! — Я хотела вывести его из себя и посмотреть на него в гневе.
— Успокойтесь! — Он тоже повысил голос.
Ну что, еще покричать или уж успокоиться? Вряд ли он что-то скажет лишнее. Успокоимся.
— Вы на меня не орите, — тихо сказала я. — У меня ваша судьба, — я сжала кулак, — вот здесь.
— Бред.
— Хотите проверить? — Я опять начинала раздражаться.
— Нет, зачем. Я и так знаю.
— Ну и рассказывайте.
— Что? — глупо спросил он.
— Как убили Ольгу. Как вы убили Ольгу, — уточнила я.
— Я не убивал, — ответил он. — И ваша ирония абсолютно неуместна.
— Хорошо. Расскажите, как вы провели позавчерашний вечер.
— Мы обедали. Я, Олег, Никита. В ресторане.
— Весь вечер? — не поверила я.
— Даже больше. Мы там задержались за полночь. Посмотреть стрип-шоу. Ведь Олег вам рассказал, он наврать не мог.
— И вы никуда не выходили? — спросила я.
— Нет.
Вопрос я задала так, чтобы успокоить совесть, зная, что он ответит. Но его ложь выбила меня из колеи и отвлекла от плохих мыслей. Я попыталась сохранить выражение скуки на лице. Ложь. Невероятно. Неужели он считает, что Олег мне соврал? Почему? Олегу Болотникову лгать не имеет смысла. Захотел бы он подставить Птицына, то, на все сто, он бы отшил Похотько. Денису Птицыну повода для вранья еще меньше. Ложь рождает большое подозрение. Невиновный врать не будет. Аксиомы. И он их не придерживается. Дурак? Не похоже.
— Я вас немного обманул, — сказал Птицын, — я отлучался. По делам, которые вас не заинтересуют.
— А почему правду не сказали?
— У меня сложности с женой. Я предупредил Олега и Никиту, чтобы они не болтали. Я подумал, что Болотников вам соврал, но, увидев, что нет, решил сознаться.
Вот сволочь.
— Я отсутствовал недолго, — продолжал Птицын, — минут десять.
— По девочкам бегаете?
— Нет. Но моей жене не говорите. Если вдруг она приедет сюда и будет выспрашивать.
— А такое было?
— Да, пару раз.
— Она что, не знает, что вы бандит? — удивилась я. — Что ж вы не похвастаетесь?
Он устало махнул рукой.
Вот и хорошо. У Птицына вроде бы алиби. Слабенькое, правда, но все-таки. И Олежка мог ошибаться со временем.
— Идите.
Птицын вышел. Я ожидала увидеть Похотько, но вошел Авдоев.
— Есть что-нибудь?
— Да, мелочи.
— Не тяни, — он сел.
— Птицын был вместе с Болотниковым и Похотько в ресторане. По словам Болотникова, он отлучался на тридцать минут. Но Птицын другого мнения. Он говорит, что отлучался минут на десять.
— Известный бабник, с ним ясно.
— Точно?
— Да, — он махнул рукой.
— Ну, и Сиренев.
При этих словах глаза Авдоева загорелись, на лице появилась улыбка.
— У него нет алиби. Говорит, что смотрел телевизор. Но, по-моему, это слабо. Очень слабо. Правда, это ничего не значит. Если преступление тщательно спланировали, то у преступника должно быть алиби. Да и Сиренев на виду.
— Брось, Танюх. Боевиков насмотрелась.
— Возможно, — согласилась я.
— Что будем делать?
— А что можно? — в свою очередь, спросила я его.
— Все, что угодно.
— Тогда что с качками?
— Извини, — он смутился. — У них чисто. Шатались по городу, пили, под вечер сняли двух телок. Всю ночь провели у них.
— Говорят, что провели, — поправила я.
— Я звонил, проверял. Все точно.
— Ясно. У меня еще Похотько.
— Да брось ты.
— Нет. Я с ним поговорю для очистки совести. Где сейчас остальные?
— Сидят здесь. Ждут. Я никого не отпустил.
— Хорошо. Я поговорю с Никитой. Затем решим.
— Ладно. Я его позову.
Евгений рад, что это Сиренев. Решил от него избавиться. Хорошо. Мне вот как после выпутаться? Хотя, судя по поведению Авдоева, убивать меня он вроде и не собирается. Но это пока. Уберем убийцу, и до меня очередь дойдет. И как выпутаться, непонятно. Но до этого еще дожить надо.
В дверях стоял Никита. Он мог там простоять минут десять. А может, и больше. Совершенно безропотное существо. Да, розы — это как раз то, что ему нужно. Ни больше ни меньше.
— Здравствуйте! — очень вежливо поздоровался он. — Я сяду?
— Конечно. Не стесняйтесь.
Он неуклюже прошел к стулу и сел. Сидя, он был на голову ниже меня. Словно ученик в кабинете директора.
Я уже переключилась на Сиренева полностью, решала, как его вывести на чистую воду, и вернуться назад не смогла.
— Вы позавчера вечером обедали с Болотниковым и Птицыным?
— Да.
— Кто уходил? — спросила я.
— Ну… — он задумался. — Птицын уходил.
— Надолго?
— Нет. Минут на двадцать, — он замолчал.
— Хорошо, кто еще?
— Болотников. Минут на пять.
— Идите.
Он поднялся и вышел. Вошел Авдоев. Сел.
— Что решила? — спросил он.
— Пока не знаю, — призналась я.
— Может, убить его?
— Ну да? Хватит.
— А что такого? Он-то убивал немало.
— Нет, — стояла я на своем.
— Ладно. Давай сдадим его в милицию.
— Он вас не выдаст?
— А что это ты о банде-то беспокоишься? — Он усмехнулся. — Шучу. Он ничего не знает.
— А если это не он, тогда что?
— Но доказательства…
— Какие? — Я грустно улыбнулась.
— Твои, — не понял Авдоев.
— Нет их. Это не доказательства. То, что он смотрел телевизор вечером, не доказывает, что он убил Ольгу. А если я ошиблась? Тогда что?
