— Я, знаете ли, сама работаю и не бедствую, так что вполне платежеспособна! — заявила я и заплатила за себя сама.
Когда мы вернулись в управление, он походя сказал дежурному:
— Кофе для дамы приготовь! — И мы поднялись к нему в кабинет, где на его столе уже лежали ксерокопии.
Дождавшись кофе, чтобы меня потом ничто не отвлекало, я закурила, вопросительно взглянув перед этим на Игоря Олеговича, но он только рукой махнул:
— Курите! А я хоть понюхаю! Тоже курил в свое время, да не любит она, — тут он похлопал себя по животу, — никотин! — А потом спросил: — Ну, Татьяна Александровна! Что еще хотите узнать? Предупреждаю сразу, что никакие светлые мысли меня не посетили даже за обедом, хотя я на это надеялся.
— А давайте, Игорь Олегович, разберем всю ситуацию на составляющие. Я буду рассказывать, как я ее вижу, а вы мне возражать.
— Договорились, — согласился он, откидываясь на спинку своего кресла и устраиваясь поудобнее.
— Итак, что мы имеем, — начала я. — Виктор Степанович Зайцев, 1957 года рождения. Отец, Степан Иванович, убит при задержании в 65-м, а мать, Вера Федоровна, умерла в 1992 году. Посадили его в 77-м за убийство отчима, Тадеуша Казимировича Стадницкого, и ранение матери, которые поженились в 1966 году. Кстати, вы не в курсе, почему Тадеуш так поздно женился? Он же 1920 года рождения.
— В курсе! — кивнул Игорь Олегович. — У него еще первый брак был, но он потом Веру встретил и влюбился. И она его полюбила. Только она замужем, он женат — куда им было деваться? Детей у него с первой женой не было — не клеилось как-то, вот он под эту сурдинку и развелся, и стал ждать, когда Вера с мужем разойдется.
— Она и собралась разводиться, да закончилось все это тем, что Степана застрелили, — продолжила я. — И было тогда Виктору 8 лет, так что он уже все понимал. Сел он, значит, в 77-м и освободиться должен был в 87-м, но ему еще срок добавили, так что вышел он много позже. И со слов подруги Клары, выйдя из заключения, он остался в Грузии, где отбывал срок. И появился здесь в 93-м. И вот что я думаю: ну, не мог он не встретиться со своими друзьями детства, одноклассниками и так далее. Подонок он, как я понимаю, законченный и ни в коем случае не упустил бы возможности отыграться за былые обиды, а у кого их нет? Я права?
— Правы, — кивнул Игорь Олегович.
— Вот мне и хотелось бы установить тех людей, с кем Виктор здесь встречался. Пообщаться с ними и выяснить, не говорил ли он им чего-нибудь — мог ведь по пьянке и лишнее сказать. Вдруг мотивчик и нащупаю. Как вы думаете?
— Резонно! — согласился со мной Игорь Олегович. — Только я об этом тоже подумал и список вам уже приготовил, — с самым скромным видом сказал он и достал из стола лист бумаги.
— Ну, товарищ подполковник! — восхищенно сказала я. — Это высший пилотаж!
— Профессию не пропьешь! — усмехнулся он.
Взяв бумагу, я взглянула на нее и разочарованно присвистнула:
— Так здесь же всего два человека!
— Увы, Татьяна Александровна! Иных уж нет, а те — далече! — процитировал он Пушкина. — Кто-то погиб, а кто-то уехал!
— Ну и с кем бы вы посоветовали мне поговорить в первую очередь? — спросила я и тут же сказала: — Хотя нет, подождите! Я сама попробую определить! — И начала рассуждать: — Анна Бокакия… Она грузинка? — спросила я.
— Мегрелка, — ответил подполковник.
— И что она собой представляет?
— В каком смысле? — уточнил он.
— Кем она тогда была? Первая красавица школы или серая мышь? — объяснила я. — Семья богатая или бедная? Может, у нее отец большим начальником был?
Игорь Олегович кивнул и сказал:
— Серая мышь из бедной семьи.
— Значит, к ней Зайцев не пошел бы, — уверенно сказала я. — Будь она в дни его молодости яркой неприступной красавицей в золоте и бриллиантах, в которую он был тайно влюблен, а она его не замечала, тогда другое дело, а так?.. — я покачала головой. — Нет! — решительно сказала я и, прочитав вторую фамилию: — Анатолий Тихонов, — спросила: — А это что за фрукт?
— Гнилой во всех отношениях, — брезгливо ответил Игорь Олегович. — Такой же мерзавец, как Зайцев, только трусливый.
— А вот перед ним Витька очень охотно распустил бы свой хвост, — закончила я и, ткнув пальцем в адрес Тихонова, спросила: — Где это находится?
— У нас тут на окраине есть один район, куда постороннему соваться не рекомендуется. Да и народ там такой живет, что ничего лишнего никому не скажет, так что в этом вопросе я вам — увы! — не помощник.
— Даже людям господина Лекобы? — вкрадчиво спросила я.
— Ну, им-то все и всё расскажут, — невесело покивал он.
— Значит, я еду к нему! — решительно сказала я, поднимаясь, и попросила: — Игорь Олегович, не дадите ли вы мне какую-нибудь машину, чтобы до Лекобы добраться?
— Конечно! — охотно согласился он. — Берите мою!
Особняк Лекобы находился за высокими ажурного литья воротами, за которыми виднелся настоящий английский парк — до того он был ухожен. Мне даже из машины выходить не пришлось, потому что, когда мы подъехали, калитка открылась и около окна с моей стороны появилась неласковая усатая и смуглая физиономия. Не дожидаясь вопроса, я представилась:
— Моя фамилия Иванова, я приехала из Тарасова, и мне нужно поговорить с Андреем Павловичем.
— Заходи, дорогая! — воскликнул этот мужчина, и я удивленно на него уставилась. — Ай, простите, уважаемая! — с виноватым видом тут же поправился он. — Это нечаянно вырвалось! Простите!
Я вышла из машины и, присмотревшись к охраннику и увидев у него на воротнике крошечный микрофончик и горошину в ухе, поняла, что Лекоба или кто-то из его ближайшего окружения одновременно с охранником слышат все, что происходит возле ворот, и в моем случае они среагировали мгновенно. Я вошла в предупредительно распахнутую передо мной калитку, где меня в парке встретил уже другой охранник, видимо, рангом повыше, и повел к дому. Лекоба встретил меня на крыльце, демонстрируя, вероятно, самую высшую степень его ко мне расположения. Хотя нет! Наивысшей, я думаю, была бы та, если бы он встретил меня на улице и открыл мне дверцу машины, но я без претензий — главное, чтобы он мне помог, а без остального я уж как-нибудь проживу.
— Здравствуйте, уважаемая Татьяна Александровна! — радушно приветствовал он меня. — Как ваши дела продвигаются?
— Спасибо, Андрей Павлович! Кое-какие успехи уже есть, хотя могло бы быть и больше, — ответила я.
— Говорите, какая помощь нужна! — без обиняков предложил он, показывая рукой на диван на веранде, куда я и села. — А то мне сегодня брат позвонил и сказал, что его хозяин интересовался, как мы тут вам помогаем, а мне и похвалиться нечем, — вроде бы шутливо сказал он, садясь напротив меня в кресло, но, как говорится, в каждой шутке есть доля шутки. — Вы, говорят, кофе любите? — спросил он.
