— Но не такие, как у моего отца, — раздраженно заметил Нат.
Она прикусила губу.
— Я понимаю, это непросто…
— Непросто!
— Может быть, у вас какие-нибудь — ну, я не знаю — сложности в общении или еще что-нибудь…
— Сложности в общении? — Его глаза засверкали.
— Если бы вы больше разговаривали, то, возможно… — нерешительно выговорила Кейт.
Нат жадно затянулся сигаретой.
— Хочешь, расскажу тебе, что произошло в последний раз, когда я пытался поговорить с отцом?
— Гм… да, — нервно пробормотала она.
— А случилось то, — холодно принялся рассказывать он, — что отец полчаса рвал пятидесятифунтовые купюры. Не останавливаясь ни на секунду.
— Зачем?
— Чтобы показать мне, как дорого его время. Здорово, правда? Отличный метод воспитания, как считаешь?
— А твоя мать? — Кейт очень долго ждала подходящей возможности, чтобы задать этот вопрос.
Нат поднял голову и выпустил струю дыма.
— Моя красавица мать, бывшая модель, — с иронией произнес он, — сейчас в Нью-Йорке со своим десятым бывшим мужем.
— Десятым бывшим мужем?
— Ну, он скоро им станет. Мама меняет мужей даже быстрее, чем отец жен. И ей тем более наплевать на меня. — Нат бросил на Кейт взгляд из разряда «Мне очень больно, но я стараюсь этого не показывать».
Сердце Кейт сжалось от сочувствия.
— Можно не сомневаться, твои родители гордятся тобой, — проворчал он. — Так ведь?
— Ну… думаю, бывают моменты, — неуверенно улыбнулась Кейт. Но она знала, что это так.
Альбом, в который она регулярно вклеивала свои статьи, лежал у бабушки в подставке для журналов между «Пиплз френд»
[15]
и вязаньем — всегда под рукой, чтобы родственники могли с гордостью достать его и удивить гостей, не подозревающих о ее успехах.
— Вот видишь? — с горечью произнес Нат. — Они гордятся тобой, хотя ты не сделала ничего особенного.
— Ну-у… — Кейт возмущенно захлопала ресницами.
— А вот моим было абсолютно все равно, даже когда я поступил в Оксфорд. Думаю, если бы я попал в сборную команду университета, все могло бы быть по-другому, хотя по какой-то глупой причине соревнования по актерскому мастерству не проводятся. Как и по скалолазанию, хотя это мне отлично удавалось.
— Скалолазание? Ты имеешь в виду горы?
— Образно говоря… — На губах Ната появилась озорная ухмылка. — Когда постоянно лазишь в окна чужих спален, невозможно быть плохим альпинистом, так ведь? И все же я хотя бы единственный ребенок… — философски добавил он.
Кейт понимающе кивнула:
— И как минимум унаследуешь семейный бизнес.
Нат поднял голову и холодно взглянул на нее:
— Я имел в виду, что больше никому не придется пройти через все это и страдать так же, как я. Вот что хорошо!
— Да, конечно, прости!
— И к твоему сведению, я не стану управлять этой чертовой компанией! — Он глубоко затянулся. — Я? Ты что, шутишь?
— Ну, возможно, ты еще не готов, но я не сомневаюсь — все еще впереди.
— Я вполне готов, спасибо за заботу! — Глаза Ната блестели, как кусочки льда. — Но если отец будет продолжать в том же духе, он сам недолго продержится! — фыркнул он. — Этот старый толстый ублюдок вовсе не так богат, как пытается всем доказать. — Нат снова выпустил струю дыма.
— Что ты имеешь в виду? Почему нет?
Нат по-прежнему лежал на спине, и дым клубился над ним, как морская пена вокруг кита.
— По-моему, это очевидно. Ты обратила внимание, как он урезал расходы?
— Нам пришлось нелегко, это нельзя не заметить.
— По-другому и быть не могло. Сейчас рушится весь его бизнес. Он любыми способами пытается собрать деньги. Редакторы всех его газет, даже лондонских…
Кейт насторожилась. У Хардстоуна есть газеты в Лондоне?
— …сейчас у него новая идея — уволить всех, кто откажется заложить свою недвижимость, чтобы удержать газеты на плаву. Проблема в том, что отец инвестировал крупную сумму в Слэк-Палисэйдс и сейчас по уши в долгах. Если он срочно что-то не придумает, банки отберут у него все имущество.
Кейт тяжело сглотнула — она уже ничего не понимала, и от этого ей стало не по себе. Глубоко вздохнув, она произнесла:
— Но зачем ты мне все это рассказываешь? Не забывай, я ведь работаю на твоего отца.
Нат внимательно посмотрел на нее. Его взгляд из-под низко опущенных век действовал магически.
— Да, но ты ведь терпеть его не можешь? — осторожно произнес он.
Кейт побледнела. Она вдруг испугалась, что может потерять работу и снова оказаться на фабрике по производству нижнего белья, и это подействовало отрезвляюще. Она беспомощно уставилась на Ната.
Он улыбнулся:
— Но ведь это правда. Я хочу сказать, так чувствует себя каждый нормальный человек. Ведь он полный за…
— Послушай, — торопливо произнесла Кейт, вставая. Нат сел.
— Эй, куколка, расслабься. Поверь мне, я на твоей стороне. Я терпеть не могу своего папашу. Он скандалист и мошенник! Я радуюсь его неудачам больше, чем кто-либо! И раз уж ты спрашиваешь, я рассказываю тебе все это лишь потому, что мы друзья. Понятно? И ты не меньше, чем я, хочешь выбраться из этого проклятого города… Ну ты знаешь, о чем я, — пробормотал он, заметив обиду в ее взгляде. Кейт прислонилась к стене и медленно сползла на диван. Она знала, что он имеет в виду, — слишком хорошо знала.
— И я могу тебе помочь! — Голос Ната казался сладким от переполнявшей его искренности.
Не в состоянии пошевелиться, она с надеждой уставилось на него.
Нат повернулся на бок и положил руку под голову. Немного наклонившись, он затушил окурок в переполненной пепельнице, стоявшей рядом с двумя грязными бокалами для шампанского на прикроватном столике в стиле барокко.
— Честно говоря, отец слишком усердствует. Пытается одурачить налоговое управление, перехитрить таможню и акцизное управление, скрыть реальные доходы компании и все в таком духе. Откуда я все это знаю? — Он правильно истолковал ее взгляд.
— Ну да…
— Я влез в его компьютер, это же очевидно, — ухмыльнулся Нат. — Не забыла, я ведь хорошо в них разбираюсь.
Кейт, конечно, ничего не забыла. В голове промелькнула еще одна мысль — что-то о проверке правописания в компьютере Даррена.
— Ты же слышала, как он говорил, что закон существует для дураков. А ведь это еще не все… Отец считает, что долговые обязательства погашают тоже только дураки!
