Где же Нат? Почему он не вышел ее встречать?
И как раз в этот момент в дверном проеме напротив выхода в холл появилась высокая фигура в пижаме в красно-синюю полоску. Прислонившись к позолоченному косяку, Нат зевнул, потянулся и, похоже, был крайне удивлен, увидев ее.
— Нат! — Кейт почувствовала облегчение и одновременно разозлилась. Он ведь не мог забыть! Конечно, нет!
— Только что из кроватки, дорогой? — игриво пропела Броган. — Это немного невежливо. Особенно если ты пригласил эту… гм-м… извини, я забыла ее имя, к нам на чай.
Но прежде чем Нат, который уже пришел в себя и снова мило улыбался, смог ответить, раздался громкий стук в дверь.
— Есть кто-нибудь дома?! — послышался знакомый грубый голос.
Броган вздрогнула. Кейт застыла на месте. Ведь Нат говорил, что его отец будет в Лондоне. Она посмотрела в сторону двери. Но красно-синей пижамы не было видно. Она исчезла, как и сам Нат.
А потом в гостиную, топая, вошел Питер Хардстоун — маленький, страшный и очень злой.
Глава 6
Хардстоун был не один. За ним вошел водитель в серой униформе и в фуражке с затейливой монограммой.
— Ты, чертов идиот! — орал Хардстоун на несчастного. — Ненормальный, неуклюжий придурок!
— Дорогой! — нервно защебетала Броган, бросившись к мужу. — А мы не ждали тебя до завтра! Какой потрясающий сюрприз!
Хардстоун с презрением взглянул на нее, а потом снова развернулся к бедняге.
— Ты слепой, что ли? — прорычал он. — Не смотришь, куда едешь?
Кейт стало жаль водителя. И она — как один сотрудник империи Хардстоуна другому — бросила на него понимающий и полный сочувствия взгляд. Но он никак не отреагировал.
Броган прикоснулась к руке Хардстоуна, очевидно, желая продемонстрировать, как легко она может приручить дикого зверя.
— Надеюсь, он не разбил «феррари»? — Она гневно взглянула на водителя. — Ведь это будет уже далеко не первый случай такого рода, правда? Ты как-то сдавал назад, когда я проходила мимо, и чуть не переехал меня, черт возьми!
По недовольному лицу водителя можно было догадаться, что он жалеет об этом «чуть». Хардстоун оттолкнул руку жены.
— Нет, с машиной все в порядке.
— Мой драгоценный, что же тогда произошло? — пролепетала Броган, хлопая ресницами. — Чем этот гадкий водила расстроил моего маленького сладкого Питти-Уити?
Несмотря на ужас, который охватил Кейт при виде босса, она с трудом сдержала усмешку.
Маленький сладкий Питти-Уити помолчал, а потом раздраженно произнес:
— Он не смог сбить эту чертову идиотку — хиппи, которая целыми днями шатается здесь со своим транспарантом.
Броган в ужасе всплеснула руками и украдкой бросила на шофера презрительно-торжествующий взгляд. Он дерзко посмотрел на нее. Им явно уже приходилось «скрещивать шпаги».
— Ведь она была там, — кипел от злости Хардстоун, — прямо перед капотом этой чертовой машины. И что он сделал? Свернул, чтобы объехать, — вот и все! Ведь мы могли бы сбить ее! — гневно орал он. — Никто бы не увидел! Можно было бы кашу из нее сделать! — Он стонал, как раненый слон.
— Это было бы не совсем законно, разве, не так? — пробормотал водитель.
На толстой шее Хардстоуна надулись вены.
— Незаконно? Кому, черт возьми, какое дело? Закон для обывателей! Для простого народа!
Водитель пожал плечами.
— Я не хотел никого обидеть, это точно, — произнес он таким тоном, что у Кейт создалось прямо противоположное впечатление.
— Очень на это надеюсь! — прорычал Хардстоун, и его огромная красная голова оказалась прямо перед лицом бедняги. — Ты ведь знаешь, что я не кровожадный. Просто с людьми, которые меня злят, случаются… — он понизил голос и угрожающе зашептал: — разные неприятности.
Наступила гнетущая тишина.
— Ты! — вдруг произнес хозяин дома, грозно сверкнув маленькими глазками в сторону Кейт. — А я тебя знаю! Ты девушка из «Меркьюри», правильно?
Кейт кивнула.
— И как там работает мой бездельник сын?
— Нат много помогает, — ответила Кейт, стиснув зубы. Как он мог, как посмел, оставить ее одну отдуваться перед отцом?
— Первый раз в жизни от него хоть какая-то польза, — произнес Хардстоун, обращаясь к груди Кейт. — Кстати, как продвигаются дела со стриптизом? — Он улыбнулся — настолько похотливо, что она задрожала.
Кейт задумчиво посмотрела на босса. На одно сладкое мгновение она представила, как высказывает ему в лицо все, что о нем думает. Это был бы смелый поступок, который, конечно, равнялся бы карьерному самоубийству.
— Я работаю над ним, — пробормотала она.
Босс хмыкнул с явным удовлетворением, а потом внезапно, напугав ее, требовательно прорычал:
— А почему ты не в офисе?
— Нат пригласил меня на чай.
— Чай? — снова рассердился Хардстоун. — Так вот чем он занимается целыми днями? Сидит здесь с чашкой «Эрл Грей», как какая-нибудь старая вдовушка? Надеюсь, он тебе не нравится! Ничего такого…
Кейт презрительно взглянула в сторону дверного проема, где недавно стоял Нат. Интересно, он окончательно сбежал или спрятался где-нибудь за углом? Она не стала ничего отвечать.
— Лучше, чтобы этого не случилось… — рявкнул хозяин дома. — Потому что, каким бы ленивым засранцем он ни был, мой сын слишком хорош для таких, как ты. Мне, черт возьми, нужна невестка с титулом, это как минимум!
Кейт почувствовала, что уже не в силах держать себя в руках, но в этот момент у двери появился Нат.
— Господи, папа, — тихо произнес он, — не будь таким снобом!
— Снобом?! — заорал Хардстоун. — Я? Сноб? — Он подошел к сыну, который по-прежнему был в полосатой пижаме, и, приставив короткий палец к его груди, начал орать: — Как! Я! Могу! Быть! Снобом?! Если мне наплевать, к какому классу я принадлежу? Ни к рабочему, ни к среднему, ни к высшему. Мне это, черт возьми, безразлично! Знаешь — почему?
Последний вопрос он адресовал Кейт. Она покачала головой.
— Потому что я принадлежу к единственному классу, который имеет значение! — триумфально пророкотал он. — К классу богачей…
У него за спиной захихикала Броган. Но самодовольная улыбка уже исчезла с лица Хардстоуна, словно кто-то выключил ее. Он начал озираться по сторонам, разглядывая фестоны, кисточки и бахрому. Его маленькие злые глазки постепенно округлялись, а рот открывался все шире. Пристальный взгляд хозяина дома задержался на леопардовых шкурах, канделябрах, атласных дизайнерских тронах и маленьких китайских блюдцах.
Повисла недолгая, очень тяжелая пауза, когда в гостиной слышалось лишь хриплое, неприятное дыхание Хардстоума. Броган откинула назад волосы и выставила вперед грудь. Ее глаза сияли в ожидании скорого триумфа. Она уже открыла рот, но не успела произнести ни слова. Ее остановил внезапный вопль мужа:
