— Стесняюсь! — Сион побагровел от ярости. — Какого черта я должен их стесняться?
— Не знаю. Но я вижу, что ты их стесняешься.
В конце концов, именно Сион, а не она, поморщился вчера вечером, когда Джанет достала из почтового ящика телепрограмму и принялась отмечать красным карандашом то, что собиралась посмотреть, а затем Дэвид сделал то же самое синим. И именно Сион закатил глаза, когда отец перед тем, как лечь спать, попросил их ночью ходить по большому в туалет внизу, так как тот, который на втором этаже, «смывает так громко, что будит мамочку».
— И почему, — спросила Грейс, мысленно отмечая, что по крайней мере один из них высказывается начистоту, ради чего, собственно говоря, они сюда и приехали, — ты сменил свое имя с Саймона на Сиона? Твоя бедная мать очень переживает по этому поводу. Она не знает, как к тебе обращаться.
Яростно топая ногами, Сион повернул обратно. Грейс, испугавшись, — неужели она говорила чересчур откровенно? — бросилась за ним. Догнав, она схватила его за рукав, заставляя повернуться лицом.
— Сион, в чем дело? — тихо спросила она. — Я хочу сказать, что-то случилось?
Грейс уже догадалась, что случилось что-то серьезное. Так как основное событие уик-энда, на которое намекала даже ее мать, так и не произошло. Никакого секса не было и в помине. Спинка кровати не колотила о стену в порыве страсти, которой придавала особую пикантность близость родителей. Грейс легла в постель, буквально изнемогая от восторженного предчувствия, и проснулась почти в том же состоянии. Она лежала в ожидании на узкой односпальной кровати, ловя каждое движение Сиона, шуршащего синтетическими простынями в нескольких футах от нее. Но призывного шепота, долгожданного нападения на ее одеяло, предвещающего незаконное, пламенное вожделение, так и не последовало. Несомненно, по этому поводу нужно объясниться. Жуткое предположение о том, что Сион каким-то образом прознал о Генри Муне, после недолгого размышления было отброшено — к несказанному облегчению. С литературным миром Сион общался только через нее. Так в чем же проблема?
— Неужели ты до сих пор дуешься на меня за туалет? — осторожно спросила Грейс.
На прошлой неделе, судя по всему, давая выход давно затаенной обиде, Сион обвинил ее в том, что называть уборную туалетом — это чистейшей воды буржуазный снобизм. Он также известил Грейс, что ее революционная обязанность сидеть не в салоне, а в гостиной, на диване, а не на софе. С тех пор Грейс ходила словно по яичной скорлупе. Естественно, инкубаторской — все пасущееся на свободе и экологически чистое Сион считал частью буржуазно-капиталистического заговора.
— Не будь такой легкомысленной, — отрезал Сион.
Подумав, Грейс предприняла новую попытку:
— А если в этом состоит моя работа?
— Какое мне дело до того, что ты предпочитаешь тратить свое время, ублажая прихоти декадентствующей элиты, пережитка прошлого? — огрызнулся Сион, сверкнув глазами.
— Ты имеешь в виду работу в издательстве? — удивилась Грейс. — Но у нас же очень небольшое предприятие.
— Весь капитализм, и в первую очередь международные корпорации, вредит культуре и демократии, — равнодушно бросил Сион.
— Я с тобой не спорю, Сион, — в отчаянии взмолилась Грейс, — но честное слово, что хоть чуточку капиталистического есть в «Хатто и Хатто»? Насколько я знаю, издательство работает в убыток.
— Это тебе втирают очки. Типичное поведение класса имущих. Держат рабочих в полном неведении и вешают лапшу на уши.
Представив себе Адама Найта, утаивающего доходы, Грейс едва не рассмеялась вслух. Что он будет делать с этими деньгами? Солить? С некоторых пор у него стали так сильно трястись руки, что он с трудом солил салат.
— И издаете вы одно дерьмо, — добавил Сион.
В этом его поддержала бы даже Элли, но Грейс сочла своим долгом встать на защиту «Хатто».
— Знаешь, Сион, ты ведь очень хотел, чтобы наше издательство выпустило твою диссертацию. Ты сам чуть ли не сто раз справлялся у меня, ознакомился ли Адам с тем, «почему новые лейбористы являются ублюдками».
Увидев, как гневно раздулись точеные ноздри Сиона, Грейс поняла, что попала в больное место. Она осеклась; вряд ли настроение Сиона улучшится от напоминания о том, что издательство в конце концов упустило возможность опубликовать его работу.
— Все дело в домработнице, да? Ты злишься на меня за то, что я наняла домработницу.
Сион, рванувший было вперед по скользкому от дождя асфальту, вдруг остановился и бросил на Грейс испепеляющий взгляд.
— Все будет просто замечательно, — радостно заверила его она. — Не сомневаюсь, ты будешь просто в восторге.
Мария должна начать с понедельника. Пути назад больше нет.
— В восторге? — раздраженно скривил лицо Сион. — От того, что буржуазные эксплуататоры увековечивают существование класса угнетенных?
Грейс с отчаянием подумала, что так она ничего не добьется. Быть может, она что-то упустила? Не заметила какие-то знаки, так же, как Сион упорно не замечает пачку плакатов «Поддержим забастовщиков», которую уже больше недели назад оставил у нее в коридоре?
— У тебя есть кто-то другой? — собрав силы, простонала Грейс.
Похоже, оставалось только это объяснение.
Сион посмотрел на нее, и на его красивом лице появилось что-то среднее между озлобленностью и презрением.
— Да, есть, — ухмыльнулся он. — Разумеется. Если честно, я трахаюсь с честолюбивой любвеобильной шлюхой с огромными титьками, которую я интересую только своими связями в политических кругах.
Мрачная тревога Грейс словно испарилась. У нее затряслись плечи.
— О, Сион!..
По крайней мере, несмотря ни на что, он по-прежнему мог ее рассмешить.
— Какая жалость, что вы должны уезжать так рано, — сказала Джанет на следующий день. Они с Грейс ждали Сиона у дверей дома. — Вы правда не можете остаться хотя бы до обеда?
— Я ужасно сожалею, — виновато пробормотала Грейс. — Но у Сиона какие-то неотложные дела. Что-то связанное с Чери Блэр — впрочем, возможно, я ослышалась. В любом случае, он сам вам все объяснит.
Она бросила раздраженный взгляд на завешенное тюлем окно, за которым Сион вот уже по меньшей мере двадцать минут разговаривал по сотовому — с кем, она не имела понятия.
И еще Грейс очень переживала из-за того, что забыла проверить, не оставила ли в постели свои трусики.
— Я так хотела угостить вас своим яблочным пирогом, — вздохнула Джанет. — Эта новая сковорода — просто чудо.
Едва удержавшись от желания сказать, что она счастлива это слышать, Грейс уселась в машину Дэвида.
Нагнувшись к опущенному тонированному стеклу, Джанет быстро чмокнула ее в щеку.
— Что ж, будем надеяться, мы скоро снова увидим вас, — радостно сказала она. — Знаете, — ее голос понизился до шепота, — вы самая милая девушка из всех, какие только были у Саймона… я хотела сказать, у Сиона, — поправилась она, смущенно взглянув на мужа. Дэвид, сидевший за рулем, поднял брови. — Самая милая. Мы с Дэвидом очень надеемся…
