— Вы меня уже покидаете? — спросил Адам Егорович с видом страдальца, когда я поднялась со скамейки.
— Только на одну минуту, позвонить нужно срочно. Никуда не уходите.
К моему счастью, дядя Толя оказался дома — я так и представляла, как он стоит сейчас с телефонной трубкой в своем неизменном синтетическом трико и черной футболке, которую он всегда носил, «потому что грязи не видно».
— Дядя Толя, это Таня Иванова, ваша соседка. Узнали? Скажите, у вас есть приличный костюм, белая рубашка и галстук?
— Ты меня обижаешь, соседка, — сказал дядя Толя. — Думаешь, если я сейчас какое-то время живу без женщины…
— Про это после. Дядя Толя, мне срочно нужна ваша помощь, только вы можете сейчас меня спасти. И не только меня одну. Объяснять слишком долго, но вам нужно подойти в своем парадном костюме на площадь Ленина, прямо под памятник. Без собаки.
— Туда, где молодожены цветы возлагают? — спросил дядя Толя, который женился уже четыре раза и все время неудачно. — Женится, что ли, кто? Свидетеля не хватает?
— Дядя Толя, умоляю, потом! Жду вас! Срочно!
Прошло совсем немного времени, когда я увидела у подножия памятника Ленина импозантного, пожилого мужчину. Он был одет в светлый костюм-тройку, держал в руках красную розу на длинной ножке, и на шее у него была повязана бабочка, как у дирижера симфонического оркестра.
Пришлось немного подкорректировать его образ — бабочку спрятать в карман, цветок в срочном порядке возложить к памятнику.
В первую минуту, узнав, что ему нужно сыграть роль губернатора, дядя Толя сделал очень настороженное лицо — ну точь-в-точь как его пес Лорд, когда за спиной у него пробегает кошка. Но потом неожиданно быстро согласился. Признаться, я так и не поняла, что сыграло в этом решающую роль — то ли мои посулы денежного вознаграждения, то ли возможность покрасоваться перед народом в виде важной персоны, но дядя Толя мигом вошел в роль и сделал такое многозначительное лицо, что мне и самой пришлось подтянуться как следует.
Впрочем, слова для предстоящего выступления новому губернатору учить было не надо — это я брала на себя.
Твердыми шагами, по которым издалека можно без труда узнать лиц, облеченных государственной властью, даже во время прогулки не теряющих осанки, мы направились к забастовщику.
— Здравствуйте, господин Егоркин, — сказала я официальным тоном. — Как видите, администрация идет вам навстречу и готова удовлетворить все ваши требования. Сам господин губернатор отвлекся от своих весьма важных дел и нашел время, чтобы встретиться с вами. В настоящий момент с вами разговаривает начальник управления социальной защиты Тарасовской области Семенова Татьяна Николаевна. Итак, какие у вас претензии? Проблемы?
— Претензии? — переспросил Егоркин, который, видать, уже потерял всякую надежду быть услышанным и теперь растерянно переводил взгляд то на меня, то на фальшивого губернатора. — Есть у меня претензии! Жрать хочу, как бобик — вот мои претензии. И выпить тоже. А зарплату мне не дают уже почти полгода, говорят, не заслужил. А как же я не заработал…
— Одну минуточку, какую сумму на сегодняшний день задолжало вам руководство диспансера?
— Сумму? — снова тупо переспросил дядя Миша. — А вы сами посчитайте — какую сумму! Три месяца по двести рублей, а до зимы еще вон сколько! Когда еще отопительный сезон начнется… А мне жрать каждый день, между прочим, нужно.
— Погодите, значит, шестьсот рублей уже задержали, а если считать до ноября, то впереди еще пять месяцев. Итого — одна тысяча шестьсот деноминированных рублей. Скажите, если администрация найдет возможным выплатить вам эту сумму, вы прекратите забастовку и отдадите нам свои пробирки?
— Да, разумеется! Но разве от кого-нибудь дождешься?
— Вот вам деньги, — проговорила я, вынимая из кармана купюры. — Считайте, что ваша акция увенчалась успехом.
Дядя Миша обалдевшим взглядом посмотрел на сотенные бумажки в моей руке, а потом с некоторым недоверием на «губернатора».
— Берите, господин Егоркин, — прокашлявшись, изрек дядя Толя. — В том и заключается наша работа, чтобы жители Тарасова ни в чем не нуждались и были счастливы.
Я и глазом моргнуть не успела, как Михаил Иванович Егоркин выхватил у меня из рук деньги и протянул мне злополучные металлические ящички.
Еще минута — и уже след его простыл в сквере, только плакат на газоне все еще напоминал, что только сейчас здесь восседал забастовщик из психушки.
— Вот это да! — сказал кто-то за моей спиной. — А мне тоже уже три месяца зарплату не платят. Тоже, что ли, здесь присесть?
— Какой добрый и справедливый у нас губернатор, — прошептал другой женский голос. — И простой, и народ любит. Даже гуляет без охраны.
— Послушай, Тоня, а у меня крыша течет — может, мне поговорить с ним, пока он тут прогуливается…
Я почувствовала, как вокруг нас незаметно начинает нарастать невнятный гул — это жужжали страждущие очередных проявлений губернаторской доброты.
— Быстро уходим, — сквозь зубы сказала я дяде Толе и, не глядя ни на кого, мы с ним чеканными шагами пошли к зданию администрации.
— А у меня тоже одна просьба небольшая есть, — попыталась перерезать нам дорогу какая-то осмелевшая просительница.
— Прием по личным вопросам по средам, мы всегда ждем вас, — сказала я на ходу, не оборачиваясь, и тут же попросила милиционера: — Проследи, чтобы за нами никто не шел. Сам и так уже потратил десять минут — у него срочное совещание!
Веселый милиционер с пониманием кивнул и встал за нами, как крепость, обеспечивая поспешное отступление.
— Молодец, дядя Толя, — вечером вас также ждет денежное вознаграждение за работу, — сказала я, сажая «губернатора» на такси, чтобы он как можно быстрее исчез от греха подальше.
— Какая там работа? Мне даже понравилось, — улыбнулся дядя Толя. — Да я, может, и был бы губернатором, просто неправильное случилось стечение обстоятельств. А тебе, соседка, пошло бы в собесе работать — хорошо деньгами соришь. Чего ты до сих пор эти гири в руках держишь? Выбрось ты их, вон урна стоит!
— Спасибо за совет, — засмеялась я, видя, как ко мне своей характерной суетливой походкой уже летит со всех ног Адам Егорович и за ним едва поспевает длинноногая Лиля.
Вместо эпилога АДАМ И ЕВА
Я сидела дома за компьютером, когда в дверь кто-то осторожно постучал, и перед моими глазами предстал Адам Егорович Одупейло.
— Что-нибудь опять случилось? — спросила я, мигом убирая руки с клавиатуры.
Вид у Адама Егоровича снова был на редкость взволнованным, но при этом несколько торжественным.
— Нет, Танечка, наоборот, все отлично, — сказал мой знакомый, усаживаясь напротив и улыбаясь во весь свой рот с частоколом зубов. — Все сложилось настолько удачно, что наше руководство ничего не узнало о том, какая тут была кутерьма. Вот только Валечка теперь отказался выходить наружу, но это даже лучше, я теперь сам. И все обошлось только благодаря вам, Танечка. Я пришел еще раз поблагодарить вас и заодно отдать долг…
