Его слова задели Алекса. Уехать? Но… Тем временем старик продолжал:
— Ты же добился того, чего хотел. Ремонт почти доделан, непомерный счет получен, ванную тоже скоро закончат, и дом будет полностью готов к эксплуатации.
— Так быстро, — протянул Алекс. Он на это никак не рассчитывал. — Лучше я останусь вплоть до самого конца, чтобы быть абсолютно уверенным в успехе.
Фрэнк хотел было возразить, но потом передумал.
— Пойдем искупаемся? — предложил он.
В пятницу Алекс узнал о том, что ремонтные работы подошли к концу.
— Но они же сказали, что закончат завтра.
— Да, но вчера оставались сверхурочно.
На душе у Алекса было тяжело. Он в отчаянии стукнул кулаком по песку.
— Дом выглядит потрясающе, — продолжал Фрэнк, вытянувшись на песке.
Конечно, Алекс обрадовался тому, что теперь жилище в превосходном состоянии, но… Может, Фрэнк ошибся?
— А что с отделкой фасада?
— Белый с голубым, — ответил старик.
Как Кит и хотела.
— А выгребная яма перенесена?
— Да.
— И внутри все покрашено? — не унимался Алекс.
— Да, внутри теперь светло и уютно.
— А ванная, ванная? — вспомнил он. — Кабина установлена? Она работает, все хорошо?
— Все идеально подошло.
Алексу уже нечего было спрашивать, и по мере того, как он это осознавал, ему становилось все хуже и хуже. Ему стало интересно, что Кит думает обо всем, нравится ли ей дом сейчас.
«А что с детской?» — внезапно пришло ему в голову. Конечно, он ухватился за эту последнюю соломинку.
— А как же детская? Кит сама хочет ею заняться?
— Да.
Еще недавно она просила Алекса о помощи, а теперь и видеть его не хочет.
— Итак, твои дела здесь закончены, — заключил Фрэнк.
— Да, думаю да, — протянул Алекс неохотно. Почему-то ему казалось, что он сделал не все.
— Знаешь, мы с Дорен потеряли ребенка, — внезапно произнес старик.
Алекс удивленно уставился на него.
— Да, ему было всего девять. Наш любимый, желанный малыш, — продолжал он.
— Извини, я не знал, — только и смог выдавить Алекс.
Фрэнк кивнул:
— Мне стыдно признаться в этом, но некоторое время я беспробудно пил. Боль была ужасна.
Алекс скривился. И это они называют самолечением.
— Ладно, все в прошлом, — помолчав, добавил Фрэнк.
Воцарилось молчание. Оба сидели и просто смотрели на прекрасный песчаный берег, лазурные волны и безоблачный горизонт.
— И как ты это преодолел? — спросил Алекс.
— У меня была Дорен и еще трое детей, которым я был нужен. И когда я понял, что делаю нечто ужасное… — Голос старика сорвался. Он сглотнул и продолжил: — Мой сын не одобрил бы моего поведения. Ему было бы стыдно за меня.
Алекс поджал колени и закрыл лицо руками. Песчинки неприятно царапали кожу, но ему было все равно. Он сострадал Фрэнку и другим мужчинам, оказавшимся в подобной ситуации.
— Ну что, искупаешься со мной в последний раз? — спросил Фрэнк.
Алекс кивнул и последовал за стариком к воде. Ноги резко ощутили перемену температуры, но, не дав всему телу привыкнуть, он нырнул и ощутил приятное бодрящее покалывание. Душа кричала, и Алекс плыл все быстрее и быстрее. Он старался забыться, сконцентрироваться на стремительном движении, сильнее проталкивая воду руками.
Как бы он ни старался, мысли опережали тело. Они с молниеносной скоростью проносились в его голове, не давали покоя.
Дом Кит отремонтирован, делать тут больше нечего. Пора возвращаться в Сидней, или…
Или что? А может, остаться тут, в отеле, и быть заточенным в комнате-келье? Точно беглец?
Наконец Алекс очнулся от мыслей и понял, что если сейчас не глотнет воздуха, то его легкие просто взорвутся. Остановившись, он поднял голову. Протер глаза. Фрэнк плавал где-то неподалеку, но не так быстро.
Фрэнк… Алекс даже подумать не мог, что всегда приветливые, открытые старички когда-то в прошлом столкнулись с таким горем. Голос Фрэнка все еще звучал в его голове: «У меня была Дорен и еще трое детей, которым я был нужен». Если бы дед Алекса не замыкался в себе, не обижался на весь мир, когда его дочь вышла замуж против его воли, у него была бы семья, любящая и заботливая. А так он умер в обнимку с бездушным богатством.
Алекс уцепился за натянутую сеть, отгораживающую разрешенную для купания зону, и посмотрел на горизонт. Внезапно его осенило.
Дед отвернулся от близких и в результате остался один. Фрэнк же, наоборот, обратился к родным, подарил им тепло и внимание, и они ответили ему любовью, так он залечил сердечную рану.
Алекс еще раз взглянул на старика. Мысль, которую Кит так старательно пыталась ему доказать, стала вдруг ясна и понятна: любовь делает нас сильнее, а не ослабляет.
Конечно, закрыться и оградить себя от трудностей — это самый легкий путь, однако настоящие мужчины так не поступают, они не бросают тех, кто в них нуждается.
Осознание этой простой истины будто наполнило его. Алекс почувствовал уверенность и целостность, которых не чувствовал уже давно, с тех пор, как потерял Чеда.
И тут воспоминания о сыне захлестнули его. Вот у Чеда режутся зубки, и он нервничает и сует пальцы в рот. Вот он рвет упаковочную бумагу и разворачивает подарки к Рождеству. А вот Чед в полном восторге от щенка лабрадора… Алекс не стал закрываться от прошлого и боли. Они текли сквозь него, как вода.
И боль не становилась сильнее. Она не сводила его с ума, не разрушала его изнутри. Алекс позволял мыслям беспрепятственно проходить в его голове и исчезать. Он даже улыбнулся. Чед — замечательный малыш, он привносил смех, любовь и нежность всюду, где был, в жизнь Алекса тоже.
Ответ на последний вопрос Кит был очевиден: он ни за что на свете не забудет эти счастливые мгновения, никогда не выбросит их из памяти. Если бы он тогда заподозрил, что сын так внезапно исчезнет, он бы старался как можно больше времени проводить с ним.
Алекс не мог бросить Кит и ребенка. Он был им нужен. Они любят его. Любовь — это подарок судьбы, и его нужно хранить, и благодарить Бога каждый день.
Алекс ринулся к берегу. Обгоняя Фрэнка, он прокричал ему:
— Мне надо бежать, увидимся позже!
— Хорошо, — ответил тот.
Выбравшись на берег, Алекс быстро оделся и направился к машине. Он должен был убедить Кит дать ему второй шанс. Всей душой он надеялся, что не слишком долго испытывал ее чувство и что оно еще не успело дать трещину.
