А как я себя люблю!
Боже, как я себя люблю!!!
Просто обожаю…
Впрочем, это качество я уже поминала, называя его эгоизмом.
А других недостатков у меня нет.
Зато их сверх всякой меры у Юли!
К тому же Женька к моим недостаткам мало-помалу привык, а
вот захочет ли он привыкать к недостаткам Юли, это еще вопрос.
И нас связывает ребенок, ответственность за которого мы
делили пополам, правда Женька утверждал, что на ребенке наш разрыв не
отразится, но разве можно верить обещаниям мужчин?
И что из этого следует?
Что следует?!
Что он мой!
Мой!!!
Только мой!!!!!!!
Так почему же я должна отдавать его какой-то там непутевой
Юльке?!
К тому же Санька, когда вырастет, меня не поймет. Вряд ли я
смогу найти ему достойного отца. После моего Женьки все мужчины уже не так
достойны…
А Юлька? Боже, сколько крови ему выпьет она! Ему, моему
родному! У нее же несносный характер! Она же помешана на одном наслаждении…
А-ааа! Да Юлька же слаба на передок! Еще, пожалуй, будет
Женьке моему изменять, чего я не позволяла себе никогда! А он такой ревнивый!
И гордый!
И ранимый!
А она будет ему изменять!
Нет! Уж этому не бывать! Я его спасу!
С этой мыслью я отправилась на свадьбу своего родного мужа.
Глава 17
Как только я приняла рискованное решение, так сразу же
Владимир Владимирович замаячил на горизонте. Слава богу, пока лишь в моих
мыслях.
“Он, конечно, обязательно узнает о нашем разговоре с Любой,
— подумала я, — если уже не узнал, но с другой стороны, неужели он заподозрит,
что я такая дура?
Так я ему в ресторан и попрусь, на эту дурацкую свадьбу,
туда, где скопище моих друзей, за которыми без устали следят…
Нет, не выгляжу я такой дурой, какой на самом деле являюсь,”
— с присущим мне оптимизмом заключила я и смело отправилась отбивать своего
несчастного мужа у подлой разлучницы.
В холл ресторана я вошла уже с радужной мыслью: “И семейные
вопросы решу и заодно узнаю у Любы про ее соседей.”
В общем, “планов громадье”.
Однако, на пути осуществления этих планов выросли
неожиданные препятствия. Когда я попыталась проникнуть в зал, метрдотель — мой
старый добрый знакомый — смущенно сообщил:
— Софья Адамовна, уважаемая, дорогая, очень сожалею, но
свободных мест нет.
В этом я увидела козни Юльки и тут же решила во что бы то ни
стало козням помешать.
— Хорошо, — согласилась я, — тогда мужа моего, пожалуйста,
позовите. Пусть на минутку выйдет сюда, мне нужно ему кое-что сказать.
Метрдотель, как человек чрезвычайно в таких вопросах
опытный, и догадываться не стал. Он просто знал, что именно я могу сообщить
своему мужу, играющему свадьбу с моей подругой, а потому он и заволновался и
смутился, пролепетав:
— Позову его, если найду.
— Если не найдете, тогда сама вам помогу, — на всякий случай
пригрозила я.
И метрдотель панически скрылся.
Угроза подействовала благоприятно: Евгений появился в холле
потрясающе быстро.
— Зачем ты явилась? — сразу же набросился он на меня. —
Скандала ищешь?
Я не стала скрытничать и ответила:
— Как получится.
Он неожиданно взмолился:
— Соня, прошу, не надо скандала, все горшки побиты, сожжены
все мосты, ты же умная женщина, прошу, уходи.
— Что?! — взревела я. — Что я слышу?! Впервые ты признал что
я умная женщина и то в связи с тем, что сам ты, дурак, женишься на Юле! И
почему я должна уходить? Ты пригласил на эту, черт возьми, свадьбу всех моих
друзей, а я уходи? И чем я, по-твоему, должна на это ответить? Пригласить на
свою свадьбу твоих друзей?
К радости моей Евгений насторожился:
— На какую свадьбу? Ты что, собралась замуж?
— А почему бы и нет? Я теперь женщина свободная, и ноги у
меня не такие кривые, как у твоей Юли!
Евгений занервничал:
— При чем здесь ноги? Ты, как всегда, болтаешь глупости.
— Я-то глупости всего лишь болтаю, а ты, как всегда, их
делаешь! У Юли кривые ноги, отвислый зад, дряблые окорока и выпученные глаза! И
попробуй мне возразить!
Евгений, похоже, был искренне удивлен, что позволило сделать
однозначный вывод: он заблуждается.
“Бедняга и не подозревает, что у Юли кривые ноги, —
торжествуя, подумала я, — не говоря уже про зад и окорока! Вот это номер! Он
что же, ослеп? Надо срочно открыть глаза бедняге!”
— Не ты ли нахваливала Юлю ежедневно с утра до вечера? — тем
временем напомнил Евгений.
“Точно! Я! Ах, вот же дура!”
— Нахваливала, но не для того, чтобы ты на ней женился, а
для того, чтобы ты познакомил ее со своим положительным и холостым другом. Я
хотела устроить счастье подруги, но никак не рассчитывала расстроить счастье
свое и уж тем более не собиралась женить своего собственного мужа.
— Так значит ты неискренне хвалила Юлю? — наконец прозрел
мой наивный Евгений.
Я даже поперхнулась, даже голос потеряла, так это меня
впечатлило.
Поперхнулась, потеряла голос, но очень быстро необходимую
форму приобрела и разумно все ему объяснила:
— Дорогой, ноги — это ноги, а не абстракция какая-то, о
которой можно долго и туманно рассуждать. Здесь достаточно пристально
посмотреть, и сразу станет ясно можно ли хоть на секунду заподозрить меня в
искренности, когда я это хвалю. Уж я-то разбираюсь в красоте, что обязательно
отразится на моем будущем выборе.
Уже отразилось: выбор хоть куда!
Евгений занервничал еще больше и вот тут-то я поняла, что и
в первый раз его заставили волноваться отнюдь не ноги Юли.
“Ага, — подумала я, — он боится, что и я не растеряюсь и тут
же замуж выскочу! Собака на сене! И сам не гам и другому не дам!”
— Завтра же замуж выхожу! — отрезала я. — И не так как ты,
не понарошку, а намертво! Намертво замуж выхожу!
Не такого эффекта я ожидала — Евгений взял да и рассердился.
— Почему ты решила, что я понарошку женюсь? — прорычал он. —
Уж кого-кого, а меня нельзя обвинить в несерьезности. Я не разбрасываюсь своими
словами, как некоторые! Я семью хочу! Я жену хочу! Я, черт возьми, ребенка
хочу! Мне тридцать восемь лет, и времени осталось слишком мало, тебе же все по
фигу, у тебя один ветер в голове. Устал ждать когда ты за ум возьмешься, да и
некогда, возраст поджимает, мне уже тридцать восемь лет.
