Мы помолчали.
– Пойдем чаю попьем, что ли… – предложил дядя.
– Пойдем.
Мы направились к двери. И внезапно зазвонил телефон.
Я взяла его.
– Это Захар, – крайне изумилась я. Наверное, звонит, чтобы еще раз сказать, что не надо на него давить и лезть с советами. – Да?
Следующая его фраза ошеломила меня.
– Я согласен, – твердо произнес Захар. – Согласен. И буду до последнего пытаться встать на ноги!
Если позавчера, когда мы везли к Захару Лаврентия, я представляла картины, как Захар ходит, бегает и прыгает, то сейчас ехала в Новороссийск и ничего не фантазировала. Я очень хотела, чтобы Захар исцелился, но предыдущая неудача остудила мой пыл. Верила в лучшее, но вместе с тем держала в мыслях, что посещение Места Силы может и не помочь.
Мы – я и папа – поехали в Новороссийск за Захаром и Надеждой. А мама с дядей отправились на Место Силы на маминой машине, потому что в папиной не хватало для всех места. По пути я рассказывала Захару предание про монаха.
Место Силы находилось глубоко в горах. Здесь была тишина и покой. Не слышно ни одного звука – ни машин, ни людей. Такое впечатление, словно мы приехали в нетронутый цивилизацией уголок мира. Уголок спокойствия и безмятежности. Надо же, где-то здесь покоится монах, о котором рассказывал дядя…
Здесь чистый свежий воздух и много зелени. Между горами расстилались изумрудные луга с белыми полевыми цветами. И в воздухе витал цветочный аромат.
Место Силы располагалось в долине между двух высоких гор. Оно представляло собой небольшую гору, а скорее даже пригорок, метров тридцать в высоту, покрытый редкими деревьями и заросший ярко-зеленой травой.
Здесь было все настолько яркое, точно картинку вокруг обработали на компьютере в графическом редакторе – увеличили яркость и контраст.
Почему-то здесь хотелось говорить тихо и вести себя спокойно. Людей тут очень мало, всего несколько человек – одни медленно бродили по окрестностям, а другие просто стояли с закрытыми глазами, над чем-то задумавшись.
Захару было трудно ехать на своей коляске, потому что земля была неровная, каменистая.
– Я понесу тебя, – сказал папа.
– Не надо. Я постараюсь на коляске, – смутился Захар и попытался проехать, но камни не давали колесам двигаться вперед.
Я понимала его. Захар стеснялся выглядеть слабым. Если папа станет нести его на руках, это будет… немужественно, что ли. По крайней мере, видимо, ему так казалось.
Я посчитала нужным все обговорить.
– Захар, не надо стесняться. Тут все свои. И никто ничего плохого не будет думать. Мы же все близкие люди. Какие могут быть стеснения!
Захар опустил глаза. Потом вздохнул:
– Спасибо, дядь Саш.
Папа взял его на руки, а Надежда сложила коляску. Надо заметить, что папа был настолько богатырской комплекции, что мама частенько перешивала его рубашки, потому что в районе бицепсов они были узкими и не налезали. В молодости папа занимался силовыми видами спорта, а потом накачался на корабле, тягая канаты.
В общем, папе не составляло никакого труда нести Захара.
Мы приблизились к подошве пригорка и направились к вершине. Пригорок был крутым, и на нем действительно возникало ощущение какой-то непонятной силы, мощи и чистоты.
Мы шли наверх по протоптанной тропинке. Разговаривать не хотелось. Здесь, на горе, была необычная освежающая атмосфера. Она освежала не только тело, но и мысли. У меня в голове стало как-то чисто, и куда-то испарились переживания последних дней.
Кроме того, по некой причине на горе было прохладнее градусов на десять, чем в городе, и это создавало дополнительную свежесть.
До вершины Места Силы оставалось немного.
Я старалась не смотреть на Захара, чтобы не пересекаться с ним взглядом и не смущать его тем, что вижу, как папа несет его на руках.
Наконец мы достигли вершины горы. Здесь была небольшая площадка. А вернее, поляна, заросшая травой. С той стороны, где мы зашли, спуск довольно плавный, но с противоположной почему-то был очень крутой обрыв.
Я огляделась.
Это непередаваемое ощущение – находиться на вершине горы, пусть даже такой маленькой, как эта. Вокруг – сотни метров открытого пространства, не застроенного домами и не утрамбованного дорогами. Здесь только свобода, свежесть, здесь испытываешь невероятный подъем духа.
– Ну вот мы и на Месте Силы, – негромко произнес дядя.
Мы отошли подальше от опасного обрыва.
Надежда с мамой разложили коляску Захара. Папа усадил его.
Я закрыла глаза. Мне хотелось пропитаться атмосферой этого места, спокойствием.
– Что надо делать? – спросил Захар.
– Нужно от всего сердца захотеть исцелиться не ради самого себя, а ради другого человека, – дала инструкцию мама.
– А это говорить вслух или лучше мысленно? – уточнил Захар.
– Я этого не знаю, – отозвалась мама. – Как душа тебе подсказывает, так и делай.
У Захара стало серьезное лицо, он собрался с мыслями и сказал:
– Я хочу исцелиться ради мамы. И ради всех моих родственников и друзей, которые хотят, чтобы я был здоровым.
Мы молчали. Не было слышно ни одного звука. Только тишина.
Надежда жалостливо смотрела на сына.
Если б кто знал, как мне было жалко этих измученных людей, которые столько всего перенесли! Надежда потеряла мужа, Захар – отца, и вдобавок к этому стал инвалидом. Какой груз лежит на их плечах…
– Попробуй встать, – с трепетом попросил дядя.
Мы все посмотрели на Захара.
Он оперся руками о подлокотники кресла и с заметным усилием наклонился вперед. И все.
У меня внутри все оборвалось.
Он не ходит.
– Не могу, – убитым голосом сказал Захар.
– Попробуй встать еще раз! – дала указания мама.
– Да я даже не знаю как это – встать! – отчаянно воскликнул Захар. – Что люди делают, когда встают?
«То, что кажется здоровым людям привычным, для таких, как Захар, – это неизведанное», – с горечью подумала я и посмотрела на друга:
– Тебе надо опереться руками на подлокотники, как ты только что сделал, потом переместить центр тяжести на ноги и подняться телом вверх, – объяснила я, подробно вспоминая, что делаю, когда встаю. До этого момента я еще никогда не задумывалась, какие действия нужно предпринять, чтобы встать. Всегда выполняла это автоматически.
Захар кивнул и начал сосредоточенно выполнять услышанное.
И снова рухнул обратно в кресло.
– Нет, – отрицательно покачал он головой и закрыл глаза. – Ноги не держат. Я не могу.
