– Я застал кое-какие пышные званые вечера.
– Ну, это не сравнить с тем, что бывало раньше, – сказал отец, когда они прошли дальше, в глубь подвала. – Мы принимали сотни гостей, из которых несколько десятков оставались на несколько дней или даже недель. Это отнимало массу свободного времени, горы продуктов и реки напитков. Не говоря уже о прислуге. Мой отец был предпринимателем до мозга костей. Если он и исповедовал какую-то религию, то это был бизнес и только бизнес.
– Я никогда раньше не слышал про коридоры для прислуги. Лишь недавно о них узнал.
– В детстве, к своему великому разочарованию, я узнал о том, что их закрыли еще до моего рождения. Мама говорила, что это нужно сделать и с частью подвала. Мне нравилось тайком спускаться туда вместе с моими приятелями. Одному богу известно, почему подвал так манил нас.
– Меня тоже. Я делал то же самое.
– Думаешь, я это не знал? – усмехнулся Роб и похлопал сына по плечу. Когда они подошли к старой части подвала, он остановился.
– Боже праведный! Ты мне сказал, что яма большая, но я и представить себе не мог, насколько она велика! Что это за безумие такое?
– Думаю, это лихорадка кладоискательства. Все остальные мотивы просто не имеют смысла. Жить в Виски Бич и не заразиться этой лихорадкой, кажется, невозможно.
– Да, ею все тут переболели, пусть даже в самой легкой форме.
– Значит, и ты тоже?
– Да, и я тоже. Подростком я, как и все, верил в приданое Эсмеральды. Перечитал все книги, охотился за старинными картами. Брал уроки подводного плавания, чтобы стать настоящим искателем сокровищ. Потом стал старше и вырос, так сказать, из коротких штанишек кладоискателя. Но все равно в моей душе остался уголок, где по-прежнему живет способность верить в чудеса. Но это… бессмысленно. И опасно. Полиция выяснила, кто это делал?
– Не знаю. Может, они что-то и выяснили, но мне ничего не сказали. Их можно понять, они расследуют убийство.
Эли уже много думал об этом, взвешивал все «за» и «против», но так и не решил, стоит ли рассказать отцу все. Однако в самый последний момент пришел к выводу, что молчать не стоит.
– Думается, убийство и поиск клада в подвале как-то связаны, – признался он.
Роб пристально посмотрел на сына.
– Мне кажется, что пора вывести собак на прогулку. Давай пройдемся, и ты расскажешь мне, как и почему это может быть связано.
* * *
Эйбра и Эстер перешли в утреннюю комнату и устроились в креслах.
– Здесь так красиво, – похвалила Эйбра. – Мне нравится приходить сюда.
– Ты прекрасно ведешь хозяйство. Я знала, что на тебя можно понадеяться, – ответила Эстер и указала на горшки с цветами, выставленные на наружную террасу. – Говорят, что это твоя работа.
– Мне оказали небольшую помощь. Хотя Эли не слишком умелый садовод.
– Ну, это дело поправимое. Он здорово изменился, после того как перебрался в Блафф-Хаус.
– Ему понадобилось время и новое пространство.
– И не только это. Я заметила, что в чем-то он остался прежним, а в чем-то сильно изменился. И меня это радует, Эйбра.
– Эли стал другим, не таким, как сразу после приезда. Он выглядит счастливым, а тогда был каким-то потерянным, печальным и раздражительным.
– Знаю. Он столько всего пережил за прошлый год. Даже, как говорится, махнул на себя рукой, но потом дал обещание снова вернуться к нормальной жизни. Сдержать обещание – важное для мужчин дело.
– Он любил ее? Я боюсь задать ему этот вопрос.
– Наверное, он любил в ней какие-то отдельные черты, надеялся, что им все-таки удастся найти общий язык. Хотел сильно всей душой и потому дал себе такое обещание.
– Обещание – страшная вещь.
– Для кого-то – да, страшная. Но не для таких мужчин, как Эли. И не для тебя, Эйбра. Будь он счастлив в браке, он мог бы стать совсем другим человеком, мог бы по-другому реализовать себя в жизни. Мог быть доволен своей адвокатской карьерой, жизнью в Бостоне и непременно сдержал, бы данное себе обещание. Я потеряла бы того мальчика, которому когда-то нравилось жить в Виски Бич, но обрела бы внука, у которого нет никаких проблем. То же самое можно сказать и про тебя.
– Пожалуй, ты права, Эстер.
– Он общается с другими людьми?
– Ему нравится одиночество, хотя это естественно для литературного творчества, которому он себя посвятил. Но Эли понемногу расширяет круг общения. Он уже немного подружился с Майком О'Малли, стал снова видеться с Винни Хансоном.
– Помню этого лохматого парня. Он все время ходил полуголый, вечно таскал с собой доску для серфинга и, подозреваю, покуривал «травку». Неужели он действительно стал полицейским?
– Мне казалось, Винни тебе всегда нравился.
– Да, он был приветливым юношей. Я рада, что Эли снова подружился с ним и с Майком.
– Мне показалось, что Эли довольно легко сошелся с ними. Однажды он провел весь вечер вместе с Майком в нашем пабе и там же познакомился со Стоуни. Они тогда оттянулись по полной!
– О господи! Надеюсь, его довезли до дома. Ты понимаешь, что я не Стоуни имею в виду.
– Мы дошли до дома пешком, – ответила Эйбра и тут же поняла, что это самое «мы» прозвучало двусмысленно, особенно когда заметила, как Эстер удивленно подняла брови.
– Понятно. – Скривив уголки губ, Эстер сделала глоток мартини из бокала. – Мне кажется, что все очень рады, что ты пришла и проведешь с нами этот уик-энд.
– Не хочу быть источником неловкой ситуации. Ведь ты так многое для меня значишь.
– При чем тут неловкость? Когда я попросила Эли пожить здесь, я надеялась, что родной дом поможет ему восстановить душевное равновесие. Надеялась, что вы… ты и он, подружитесь, начнете вместе приходить в дом.
– Правда?
– Почему бы нет? Если нужно, я вмешалась бы, но, разумеется, после того, как снова встала бы на ноги. Скажи, ты любишь его?
Прежде чем ответить, Эйбра сделала глоток из бокала.
– Ты торопишь события, Эстер.
– Я стара, моя дорогая. Я не могу ждать.
– Какая же ты старая?
– Но я не настолько стара, чтобы не заметить, что ты не ответила на мой вопрос.
– Даже не знаю, что на него ответить. Мне нравится находиться рядом с ним, видеть, как он снова возвращается к нормальной жизни. Я знаю, что у нас с ним будут трудности, но все равно радуюсь этому.
– Трудности – естественная часть человеческой жизни, – изрекла Эстер, вытаскивая из бокала оливку. Я знаю о том, что здесь случилось, но, видимо, знаю далеко не все. Чувствую, что те, кто меня окружает, проявляют такт и деликатность, даже излишнюю. Да, у меня есть провалы в памяти, но в остальном голова у меня пока что в порядке.
