– Вы что, и мысли читать умеете не хуже, чем готовить?
– А также умею гадать по руке и на картах Таро, но в основном делаю это для собственного развлечения.
Ее признание нисколько не удивило его.
– Как бы то ни было, я приготовлю кассероль – блюдо, которое вы сможете в любой момент разогреть и съесть. Перед тем как вернуться сюда, я зайду в супермаркет. На календаре отмечены те дни, когда буду заходить к вам, чтобы вы всегда знали заранее. Вам что-нибудь купить, кроме «Маунтин дью»?
Ее краткий деловой стиль, казалось, сумел полностью блокировать его мыслительные процессы.
– Больше ничего не приходит в голову.
– Если что-то все-таки придет, просто запишите. Можно спросить вас? О чем ваша книга? Или это секрет?
– Э-э-э… О лишенном лицензии адвокате, пытающемся осмыслить жизненную ситуацию и вернуть любимую работу. Он пытается получить ответ на вопрос: с его жизнью покончено навсегда или ему все-таки удастся все исправить? Вот так.
– И вам нравится ваш герой?
Мгновение Эли пристально смотрел на нее, потому что она задала очень точный вопрос. Тот, от которого ему не захотелось отмахнуться и на который он с удовольствием ответил:
– Мне он очень близок, и я вложил в его образ нечто очень личное. Он постепенно превращается в то, что мне хочется и что мне, в принципе, нравится.
– Понять его, я полагаю, для вас гораздо важнее, чем испытывать к нему расположение. – Она нахмурилась, заметив, что Эли потер плечо и шею сзади. – Вы горбитесь.
– Простите?
– За клавиатурой компьютера. Вы горбитесь. Как и большинство людей.
Эйбра отставила в сторону корзину с бельем, и не успел он обернуться, как она подошла к нему и своими ловкими пальцами сжала его плечо.
Боль, внезапная и, как ни удивительно, приятная, пронзила все его тело до самых пяток.
– Послушайте!… Что выделаете?!
– О господи, Эли, у вас там самые настоящие камни.
Его раздражение грозило перейти в мрачную неприязнь. Почему эта женщина никак не оставит его в покое?
– Да ладно, вчера немного перенапрягся. Во время расчистки снега.
Она опустила руки, а он направился к шкафу за обезболивающим.
Конечно, виновато и перенапряжение, и неудобная поза за компьютером, но за всем этим стоит большее: глубокий, сложный, системный стресс.
– Мне нужно немного прогуляться, кое-кому позвонить.
– Отличная идея. На улице холодно, но зато красиво.
– Я не знаю, сколько я вам должен платить. Извините, не спрашивал у бабушки. Не успел.
Когда она назвала сумму, он сунул руку за бумажником. Но карман оказался пуст.
– Где-то оставил бумажник.
– В джинсах. Теперь он лежит на столике рядом с вашей кроватью.
– Хорошо, спасибо. Я сейчас вернусь.
Бедный, печальный, измученный Эли, подумала она. Необходимо помочь ему. Загружая посудомоечную машину, она подумала об Эстер и покачала головой.
– Ты же знала, как я поступлю, – пробормотала она.
Эли вернулся и положил деньги на стойку.
– И еще раз спасибо, на тот случай, если вы уйдете до того, как я вернусь.
– Пожалуйста.
– Прогуляюсь… посмотрю, как выглядит берег, и позвоню родителям, бабушке.
И, черт побери, смогу поскорее избавиться от тебя.
– Отлично. Передавайте им привет.
Он остановился у входа в прачечную комнату.
– Вы что, знаете моих родителей?
– Конечно. Встречалась с ними несколько раз, когда они приезжали сюда. И я видела их, когда сама приезжала в Бостон к Эстер.
– Я не знал, что вы ездили к ней в Бостон.
– Конечно, ездила. Мы так скучали друг по другу. – Эйбра включила машину и обернулась. – Она ваша бабушка, Эли, но она очень многое значила и для меня. Я ее очень люблю. Вам нужно сделать снимок дома с пляжа и отослать его ей. Эстер он очень понравится.
– Да, обязательно.
– И, кстати, Эли, – сказала она, выйдя за корзиной с бельем, – я вернусь около половины шестого.
– Опять?
– Да, и со своим столом. Вам нужно сделать массаж.
– Но я не хочу…
– Он вам необходим, – решительно произнесла Эйбра. – Может быть, сейчас вы этого не чувствуете, но, поверьте, стоит мне только начать, ваше мнение сразу же изменится. Терапевтический массаж, Эли, и совершенно бесплатно. Я дарю его вам, – добавила она. – Кстати, у меня есть соответствующий сертификат.
– О господи.
Она со смехом переместилась в прачечную.
– Ну, что ж, кажется, мы поняли друг друга. В половине шестого!
Эли направился было за ней следом, чтобы объяснить, что ему не требуется помощь профессионального массажиста. Но стоило ему взяться за ручку двери, как тупая боль пронзила оба плеча.
– О черт! Черт!
Ему пришлось сунуть руки в карманы пальто, чтобы боль немного утихла. Мне нужно принять еще одну таблетку, подумал он. И вновь укрыться в самом себе, там, где нет взбалмошной Эйбры и где можно полностью предаться мыслям о книге.
Сейчас он прогуляется по улице, позвонит, подышит свежим воздухом, и, когда этот мучительный спазм в мышцах пройдет, он просто пошлет ей эсэмэску, – да, именно эсэмэску, никаких звонков, – чтобы она больше не приходила.
Но в начале последует ее совету – спустится на берег и сделает снимок Блафф-Хауса. Затем ему, возможно, удастся выудить у бабушки информацию об Эйбре Уолш.
Он ведь все-таки адвокат и должен обладать умением добывать необходимые сведения у свидетелей, уже и без того настроенных в его пользу.
Идя по тропинке через патио, он обернулся и увидел в окне своей спальни Эйбру. Она помахала ему рукой.
В ответ он тоже поднял руку и отвернулся.
У нее было одно из тех поразительных лиц, которые заставляют мужчин оглянуться во второй раз.
Поэтому Эли поднял воротник и решительно зашагал вперед, не оглядываясь.
Глава 4
Прогулка по занесенному снегом пляжу понравилась Эли больше, чем он предполагал. Белесое зимнее солнце отражалось от морских волн и подсвечивало снег. До него уже кто-то ходил здесь, поэтому Эли проследовал по проторенной тропинке к холодной и влажной полоске песка, которую волны уже успели отвоевать от снега. Береговые птицы садились у самого края воды и важно расхаживали или суетливо бегали по пляжу, оставляя крошечные следы, которые пенные волны почти мгновенно смывали.
Птицы кричали, трещали, гоготали, как будто переговариваясь между собой, и заставляли Эли вспомнить о том, что, несмотря на зимний пейзаж, весна уже не за горами. Он наблюдал за одним птичьим трио, которое на глазок определил как стайку крачек, сделал еще пару снимков и послал их домой. Продолжив прогулку, он взглянул на часы, прикинул, чем в такое время могут заниматься его родственники в Бостоне, и набрал домашний номер родителей.
