В следующий раз, отправляясь наверх, она специально начала шуметь. Когда же она приблизилась к двери кабинета, Эли уже встал и направился к двери. Возможно, с намерением закрыть ее, подумала Эйбра и поэтому, чтобы опередить его, она вошла.
– Доброе утро. Какой чудесный день!
– Э-э-э…
– Сказочно голубое небо. – С мешком для мусора в руках Эйбра подошла к рабочему столу и вытряхнула в мешок содержимое корзины для бумаг. – Море, снег, сверкающий на солнце. Чайки, парящие над водой. Сегодня утром я видела кита.
– Кита?
– Мне просто посчастливилось. Я выглянула из окна и увидела его далеко на горизонте. Но все равно потрясающе! Ну, вот. – Она повернулась. – Ваш ленч готов.
– Мой что?
– Ленч. Завтракать уже поздно, да вы и не завтракали.
– Я… пил кофе.
– Ну, а теперь поедите.
– Собственно, я… – Эли махнул рукой в сторону ноутбука.
– И вас, конечно, раздражает то, что вам помешали и теперь заставляют пойти поесть. Но, возможно, после еды вам будет лучше работаться. И давно вы уже сегодня сидите за компьютером?
– Я не знаю. – Как это неприятно, подумал он. Бесцеремонное вторжение, вопросы, еда, на которую ему не хотелось тратить время. – Наверное, часов с шести.
– О господи! Конечно, пора сделать перерыв. На сей раз я накрою вам в маленькой гостиной. Оттуда такой замечательный вид. Особенно сегодня. Вы не против, если я уберусь здесь, пока вы будете есть и… в принципе вы не возражаете?
– Нет. Я… Нет. – И после еще одной короткой паузы: – Нет, не против.
– Понятно. Идите, ешьте, а я сделаю все, что запланировала на этом этаже. И когда вы приступите к работе, спущусь на первый этаж и вас больше не потревожу.
Она стояла между ним и его компьютером в выцветшем лиловом свитере с пацифистской эмблемой в центре, в еще более линялых джинсах и ярко-оранжевых сапогах и мило ему улыбалась.
Так как на спор с ней ушло бы много времени, да и особого смысла препираться не было, Эли решил послушаться.
В самом деле, пора перекусить, может быть, закинуть в топку бублик. Он совершенно потерял чувство времени. Ему нравилось проваливаться в работу на несколько часов.
Но, черт возьми, от экономки ведь требуется только убирать в доме, а не выступать в роли няньки.
Конечно, Эли помнил о намечавшемся визите Эйбры, но намеревался прекратить работу перед ее приходом и, захватив бублик, отправиться с ним на прогулку, однако книга заставила его забыть обо всем.
Он повернул налево и вошел в маленькую гостиную с зеркальными стенами.
Эйбра была права. Вид – восхитительный. Потом обязательно надо пройтись, если, конечно, ему удастся пробраться сквозь снежные заносы. Ну, уж по крайней мере, до лестницы, ведущей на пляж, он доберется, сделает несколько снимков на телефон.
Эли уселся за стол. Перед ним стояла чистая тарелка, небольшой кофейник и хрустальный бокал с соком. Эйбра даже взяла один цветок из букета в большой гостиной и поставила его в крошечную вазу рядом с едой.
Это напомнило Эли, как мать, когда он был маленьким и болел, клала на поднос с едой цветок, игрушку или книжку.
Но ведь он сейчас не болен. И не нуждается в уходе. Ему нужно только, чтобы кто-нибудь поддерживал, пока он здесь живет, работает и иногда, если нужно, расчищает снег.
Эли сидел за столом, морщась от боли в шее и плечах. Да, «марафон» по расчистке снега даром не прошел.
Он снял крышку с тарелки.
Благоуханный пар поднимался от оладий с черникой. Тонкий ломтик бекона лежал с краю тарелки, а рядом кусочки дыни, украшенные веточками мяты.
– Ух ты!
Мгновение он молча смотрел на представший его глазам натюрморт, разрываясь между двумя чувствами: еще большим раздражением и смирением перед неизбежным.
Не так уж они и противоречивы, эти два чувства, подумал Эли. Он, конечно, съест то, что ему предложено, так как уже сидит за обеденным столом и страшно голоден, но от этого его нервозность никуда не денется.
Эли положил немного масла, дождался, когда оно растаяло, и добавил сиропа. Он почувствовал себя почти английским лордом. Как бы то ни было, еда оказалась божественно вкусной.
Он прекрасно понимал, что вырос в богатой семье, которая могла себе многое позволить, но роскошные ленчи с утренней газетой, лежащей рядом со столовым серебром, были в их доме большой редкостью.
Лэндоны были богаты, потому что много работали и усердно трудились, чтобы сохранить и приумножить свое богатство.
Начав есть, Эли развернул было газету, но потом передумал и отложил ее в сторону. Подобно телевизору, газеты были для него связаны с неприятными воспоминаниями. Его вполне увлекало созерцание вида за окном. Он смотрел на воду и на снег, начинающий таять под набирающими силу солнечными лучами.
Наконец-то у него в душе воцаряется покой.
Он оглянулся, когда в комнату вошла Эйбра.
– Второй этаж свободен, – сообщила она и собралась забрать поднос.
– Я все сделаю сам. Не надо, – запротестовал он. – И вообще, вы не обязаны меня кормить. Вы, конечно, очень вкусно все приготовили, но это ведь не входит в ваши обязанности.
– Я люблю готовить, а возиться для себя одной скучно. – Эйбра проследовала за ним на кухню, откуда направилась в прачечную комнату. – И вы плохо едите.
– Но я все-таки ем, – пробормотал он в ответ.
– Банку консервированного супа, бутерброд, тарелку холодной каши? – Эйбра внесла корзину с бельем, села в углу и начала раскладывать ее содержимое. – От экономки ничего нельзя утаить. По крайней мере, ничего, что касается еды, приема ванны и секса. Я бы сказала, что вам необходимо набрать где-то фунтов пятнадцать веса
[2]
. Да и двадцать не помешали бы.
В течение нескольких месяцев у него не хватало сил на злость, но вот теперь она, кажется, ухитрилась пробудить в нем полузабытую эмоцию.
– Послушайте…
– Вы, конечно, можете сказать, что это меня не касается, – перебила она, – но все ваши отговорки меня не остановят. Поэтому я буду вам готовить, когда у меня будет время. Я ведь здесь всегда рядом, живу по соседству.
Трудно вести разумный спор с женщиной, которая держала в руках его трусы.
– Вы сами умеете готовить?
– Да. В той мере, в какой мне это нужно.
– Посмотрим. – Она наклонила голову и окинула его пронзительным взглядом зеленых глаз. – Запеченные бутерброды с сыром, яичницу, стейк на гриле, гамбургеры и… что-то еще с лобстерами или моллюсками.
Он называл это блюдо «Моллюски а-ля Эли». Ему начинала надоедать ее игра в телепатию.
