– Ему нужна дружеская поддержка, но, возможно, ты права. Наверное, следует подождать.
Морин отнесла пустой бокал на кухню и поставила его на стол.
– Я тебя знаю, Эйбра. Ты ему не дашь засидеться в одиночестве.
Она натянула пальто.
– Это в твоем характере – все приводить в порядок, всех исцелять, поцелуем залечивать раны, как говорится. Эстер знала, что делает, когда просила тебя присмотреть за домом и за Эли.
– Значит, я должна оправдать ее доверие. – Эйбра тепло обнялась с Морин, перед тем как открыть заднюю дверь. – Спасибо за рассказ. Не только за историю о подростковом сексе, но и за кое-какие подробности относительно его характера.
– Уверена, тебе мой опыт еще пригодится.
Эйбра подняла руки.
– Не преувеличивай.
– Ну-ну, я только к тому, что при случае не забывай, какие у него потрясающие губы. До завтра.
Эйбра стояла на пороге и смотрела, как ее подруга пробирается между снежными заносами, заходит в заднюю дверь своего дома, закрывает за собой дверь и гасит свет. Только после этого Эйбра вернулась в комнату, развела огонь в камине. Она решила съесть немного супа и серьезно поразмыслить об Эли Лэндоне.
Глава 3
Эли просидел за работой большую часть дня и даже не заметил этого. Будь у него возможность заряжать мозг энергией, он писал бы с раннего утра и до момента, когда у него от усталости перестанут двигаться руки. С точки зрения влияния на здоровье, подобный стиль работы далеко не самый лучший, но зато очень продуктивный.
Снегопад не утихал до середины дня. Клятве, которую Эли дал самому себе (выходить на прогулку но крайней мере раз в день), пришлось изменить: снега насыпало уже на два фута, а он все падал и падал.
Настал момент, когда мысли Эли начали разбредаться и он уже не мог их связно излагать. Тогда он решил продолжить осмотр дома.
Чистенькие комнаты для гостей, идеально ухоженные ванные. К его величайшему изумлению, в бывшей большой гостиной, расположенной в северном крыле верхнего этажа, теперь находился тренажер, гантели, плоский экран массивного монитора. Он побродил по комнате, окидывая хмурым взглядом коврики для йоги, аккуратно свернутые и разложенные на полочках, ровные стопки полотенец, большой стеллаж с DVD.
Пробежав взглядом по стопке с дисками, Эли поразился разнообразию названий. «Силовая йога»… Его бабушка и силовая йога? Неужели это всерьез? «Тай-чи»… «Упражнения по системе «пилатес»… «Культуризм»?
При чем тут бабушка?
Он попытался представить себе Эстер в таком контексте. Ведь у него должно быть богатое воображение, в противном случае он никогда не станет настоящим писателем. Но, как только он делал попытку вообразить усидчивую бабушку, которая обожала часами сидеть и писать акварели, делать карандашные наброски или работать в саду, поднимающей штангу и встающей на мостик, фантазия изменяла ему.
И все же он прекрасно знал, что Эстер Лэндон ничего не делает без причины. Невозможно было отрицать, что обстановка помещения была самым тщательным образом продумана и явилась результатом серьезных деяний.
Возможно, Эстер решила, что ей нужно удобное место для физических упражнений на тот случай, если погода, как, например, сегодня, помешает ей совершить ее прославленную ежедневную прогулку протяженностью в три мили.
Вероятно, она переоборудовала гостиную не сама, а кого-то нанимала.
Да, Эстер Лэндон умела продумать все до мелочей и, начав что-либо делать, всегда доводила начатое до конца.
И все же у Эли в голове не возникал образ бабушки, вставляющей диск с видеозаписью, чтобы заняться культуризмом.
Он продолжал просматривать диски на стеллаже и обнаружил записку:
Эли, регулярные упражнения приносят пользу и телу, и душе. Поменьше вспоминай о прошлом и побольше потей на тренажере. Я люблю тебя,
Бабушка.
Передано через Эйбру Уолш.
– О господи! – Он не мог решить, как ему реагировать на послание, посмеяться или развести руками от удивления. И вообще, что его бабушка успела рассказать о нем Эйбре Уолш? Как насчет его права на невмешательство в личную жизнь?
Он сунул руки в карманы и прошел к окну, выходившему на берег.
Море немного успокоилось, но все еще оставалось серым под небом цвета заживающего синяка. Волны бились о покрытый снегом берег, постепенно обкусывая края этой белой пелены. Белесые холмики дюн вздымались над водой, и стебли травы кое-где еще торчали из них, словно иголки из подушечки. Они качались на ветру, послушные его непреклонной воле.
Снег завалил ступеньки, ведущие на пляж, и толстым слоем лежал на перилах.
На нем не было заметно ни единого человеческого следа, и тем не менее мир за окном не был пуст. Далеко-далеко в серой бесконечности Эли увидел какое-то пятнышко неопределенной формы, которое некоторое время двигалось, но затем исчезло. Он смотрел, как над заснеженным берегом и морем парят чайки. В безмолвии затянувшейся зимы их крики звучали резко и оглушительно.
Он подумал об Эйбре.
Затем оглянулся назад, без особого интереса уставился на тренажер. Ему никогда не нравилось накручивать мили на подобных приспособлениях. Если у него возникала потребность хорошенько поразмяться, он предпочитал побегать с баскетбольным мячом.
– Наверное, здесь нет ни мяча, ни баскетбольных колец, – сказал он, обращаясь к пустому дому. – А снаружи намело два фута снега. Пожалуй, пора расчистить дорожку. Но, с другой стороны, зачем? Я же никуда не собираюсь выходить.
И вот эта последняя мысль уже почти целый год была для него настоящим источником апатии и депрессии.
– Ладно. Ну, уж никакой дурацкой силовой йогой я заниматься не буду. Может быть, все-таки пробежать парочку миль на этой дурацкой машине?
Эли и раньше иногда накручивал на беговой дорожке по две мили пару раз в неделю. Тренажер в гимнастическом зале он рассматривал как последнее прибежище, хотя проводил там довольно много времени.
Он, конечно, может воспользоваться и бабушкиным приспособлением.
И тогда сможет сообщить ей, что нашел записку и выполнил ее рекомендации. И если она хочет с ним пообщаться на какую-то тему, пусть общается. Незачем вовлекать в их личные дела еще и свою подружку по йоге.
Он подошел к тренажеру, преодолевая внутреннее сопротивление, взглянул на плоский экран. Нет, никаких телевизоров, решил Эли. Он перестал смотреть телевизор, когда на экране стало слишком часто мелькать его собственное лицо, сопровождаемое соответствующими комментариями и дискуссиями по поводу того, виновен он или нет, чудовищными пересказами подробностей его личной жизни, не только реальных, но часто и откровенно вымышленных.
В следующий раз, если таковой будет, подумал Эли, заходя на тренажер, он захватит с собой айпод, но теперь попробует обойтись без музыкального сопровождения.
