– Интересный способ позаботиться! – Джанет насмешливо фыркнула. – Он уже позаботился о нашей племяннице Марджори.
Лицо Адама Гордона исказилось гримасой.
– Эдуард действительно был в гневе. Но я уверен: успокоившись, он непременно изменит свое решение. Я до сих пор не могу представить себе девушку, почти девочку, в клетке.
Снова посмотрев на Марию, Гордон продолжал:
– Король не хочет возлагать на вас с Дэвидом вину за преступления графа Атолла, поскольку знает о вашей верности. К тому же Дэвид ему как внук. Ведь он провел целых восемь лет при дворе принца Эдуарда. Не сомневайтесь, вы с мальчиком будете в безопасности.
– А если вы не правы? – проговорила Джанет. – Вы ведь рискуете не своей жизнью, а жизнью моей сестры, отдавая ее на прихоть Эдуарда Плантагенета.
Джанет знала, что такое гнев Эдуарда, знала еще по дьявольским повадкам графа Анжуйского.
– Нет, я приехала, чтобы забрать сестру домой, – заявила Джанет.
Адам Гордон с удивлением взглянул на Марию:
– Неужели вы сбежите из Англии?
Мария молчала, не отвечая на вопрос. Наконец спросила:
– Неужели король хочет перевезти моего сына из одной английской темницы в другую?
– Не знаю… – пробормотал Гордон. Но от Марии не укрылось выражение беспокойства, промелькнувшее в его глазах.
Сердце в груди Марии мучительно сжалось. С того времени, когда король впервые забрал у нее малыша, прошло девять лет, но казалось, что это произошло вчера. И теперь уже колебаний не было. Она не могла позволить, чтобы у нее вновь забрали сына, хотя сейчас, наверное, он был больше англичанином, чем шотландцем.
Мария пристально посмотрела на сэра Адама:
– Вы нам поможете?
Но Адам Гордон не был настроен столь решительно. Мария понимала его страхи и потому не обвиняла. После того что он для них сделал, она и не могла просить большего. Но вскоре должны были появиться солдаты Эдуарда, так что выбора не оставалось.
– Вы твердо решили? – спросил Адам после минутных колебаний.
Мария кивнула. Граф Атолл не приехал за ними, так что действовать придется самой – она твердо это решила.
Гордон вздохнул, чувствуя, что любые уговоры будут тщетны.
– Все, что я смогу сделать, – это задержать их, – сказал он. Повернувшись к Джанет, спросил: – У вас есть лошади?
– Я найду, – кивнула Джанет.
– Тогда поскорее собирайте Дэвида и уезжайте отсюда. Люди короля могут ворваться к вам в любую минуту.
Мария порывисто обняла сэра Адама, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
– Спасибо… – пробормотала она.
– Я сделаю все, что могу, – только бы вы были в безопасности, – тяжело вздохнув, проговорил Адам, и Мария подумала, что ее муж, граф Атолл, сделал бы для нее то же самое. – Я обязан Атоллу жизнью и, если потребуется, верну долг, – добавил Гордон.
Мария знала эту славную историю. В битве при Данбаре пал отец сэра Адама, и пал бы и сам Адам Гордон, если бы не героизм Джона. Мария гордилась воинским искусством и храбростью своего мужа, но, увы, он был слишком капризным и требовал от нее слишком много. Увы, не все так просто… Одно дело – восхищаться мужчиной издали, совсем другое – быть его женой.
Мария торопливо надела платье, которое Джанет приготовила для нее. Оно оказалось настолько велико, что пришлось утягивать тесемки. Дэвида они пошли будить вместе. От Джанет не укрылась настороженность, с которой проснувшийся мальчик смотрел на мать. В первые дни он боялся Марии, по прошествии трех месяцев после своего возвращения все же принял ее. Не будь он так похож на своего отца, такое отношение к ней не доставляло бы Марии столько боли.
По счастью, Дэвид не возражал против того, чтобы среди ночи набросить шерстяной плащ не по размеру и выбежать вслед за матерью в темноту дождливой ночи. В Англии он тоже чувствовал себя узником, хотя и привилегированным. Но именно пребывание при дворе хорошо научило его держать при себе свои мысли. Марии же ее вновь обретенный сын, воспитанный при дворе короля, казался порой настоящей загадкой.
Кайлин почти сразу заметил их и крепко обнял Марию. А та едва удержалась от улыбки. Джанет оказалась права: веселый и круглолицый, старик действительно походил на самого обычного монаха.
Сменив лошадей, они не медля ни минуты тронулись в путь. Путь же их лежал к восточному побережью. Влага размыла глину, и копыта лошадей постоянно скользили. Дождь то кончался, то снова начинался, гася факел, и тогда путникам приходилось двигаться во мраке ночи. Но хуже всего был постоянный страх, заставлявший в тревоге вздрагивать при каждом шорохе. Впрочем, страх с каждой милей уменьшался, и вот Мария уже почувствовала, что они почти у цели. И действительно, вскоре Джанет проговорила:
– Мы почти на месте. В бухте, чуть дальше моста, спрятана лодка.
Марии не верилось, что все это – правда. Неужели она поплывет домой, в Шотландию?!
Уже на деревянном мосту через Тейн она услышала жуткие звуки. К топоту копыт тотчас добавился лязг металла – то были звуки боя.
Джанет тоже их услышала и, издав сдавленный крик, пришпорила свою лошадь и вырвалась вперед.
– Стой! – закричала сестре Мария, но та не останавливалась. И Марии оставалось лишь крепче сжимать в объятиях сына.
Между тем звуки боя становились все более отчетливыми. Вероятно, англичане все же обнаружили храбрецов шотландцев, и теперь небольшой отряд с островов отчаянно бился с врагами.
К счастью, Кайлин сумел сохранить трезвую голову; догнав Джанет, он схватил под уздцы ее лошадь, и вскоре Мария с Дэвидом поравнялись с ними.
Но Джанет все еще вырывала поводья из рук старика.
– Отпусти! Я должна быть там, я должна видеть! – кричала Джанет, и Мария увидела безумный блеск в глазах своей сестры.
– Ты не поможешь отряду тем, что погибнешь, – раздался голос конюха. – А если даже и выживешь, то будешь только мешать. Им придется защищать тебя.
Глаза Джанет заполнились слезами.
– Это моя вина… – пробормотала она.
– Нет, это моя вина, – в отчаянии проговорила Мария.
И Мария была права. Того, что происходило сейчас, вообще не случилось бы, если бы она сбежала еще несколько месяцев назад, как сначала хотела. Но тогда она еще верила, что за ней приедет муж. Увы, он забыл, что его судьба – это и ее судьба, и поэтому с легким сердцем отправился на проклятую войну.
– А кто там сражается? – спросил Дэвид.
Мария молча смотрела на сына. Наконец ответила:
– Те, что привезли сюда твою тетю.
– Значит, мы никуда не уедем?
Мария уловила в голосе сына нотки облегчения, и ее сердце мучительно сжалось. Но как можно обвинять мальчика, не желавшего уезжать из дома? Англия ведь давно стала для него домом…
