Он еще сильнее прижал ее к груди, стискивая в объятиях.
— Не забывай напоминать детям, как сильно я их люблю. — Он посмотрел ей в глаза. — И никогда не забывай, как сильно я люблю тебя.
Боль неминуемой разлуки казалась Амелии нестерпимой. Эти страдания сокрушали ее сердце.
— Я знаю, ты вернешься к нам. Я знаю это! — закричала она.
— Уорлок будет давить на Уиндхэма до тех пор, пока обвинение не будет снято, — твердо произнес Саймон, но в его глазах отразилось сомнение.
— Я так сильно люблю тебя…
Он крепко обнял ее, и оба подумали, что, возможно, держат друг друга в объятиях в последний раз.
Саймон с большой неохотой отпустил Амелию. Она отступила и взяла его за руки.
— Напиши нам, когда сможешь.
— Если я смогу послать тебе весточку, я сделаю это. Амелия, я хочу, чтобы ты вернулась в Корнуолл. Там тебе будет безопаснее, — сказал он и вдруг посмотрел мимо нее.
Наполовину обернувшись, Амелия увидела Лукаса, выходившего из церкви. На его мрачном лице лихорадочно горели глаза, в которых отражалась крайняя безотлагательность. Пришло время расставания.
Чуть не обезумев от горя, Амелия резко обернулась к Саймону:
— Я люблю тебя. Я всегда буду тебя любить. Никогда не перестану.
На прощание Саймон крепко сжал ее руки, а потом отпустил их.
— Нам пора. К ночи я хочу быть как можно дальше от Лондона, — резко бросил Лукас, подходя к ним. И, обратившись к Амелии, уже мягче добавил: — Я хорошенько позабочусь о нем. Не волнуйся.
Она кивнула, потеряв дар речи и не в силах даже пошевелиться.
Саймон посмотрел на нее. Это был пронзительный, полный боли, долгий взгляд.
А потом они с Лукасом быстро подошли к своим коням, отвязали узды и вскочили в седла.
Амелия зажала ладонью рукой, чтобы не зарыдать в голос, и ее сердце зашлось от боли, когда Саймон вскинул на прощание руку, взглянув на нее в последний раз. Потом они с Лукасом развернули коней и рысью помчались вниз по улице. Вскоре они скрылись за углом.
Амелия еще долго стояла, глядя им вслед и горько плача.
Швейцар Джордж распахнул перед ней парадную дверь. Амелия не смогла заставить себя улыбнуться ему. Всю дорогу домой она открыто, без утайки плакала в карете.
К удивлению Амелии, в холле к ней со всех ног кинулась Джулианна. Сестра снова приехала ее утешить.
— О, Амелия!
Кивнув швейцару, Амелия бросилась к Джулианне.
— Дело сделано, — судорожно произнесла она и, сняв перчатки, показала простое золотое обручальное кольцо.
При взгляде на кольцо тревога наполнила взгляд Джулианны, и она крепко обняла Амелию, прошептав:
— А Саймон?
— Они с Лукасом ускакали… Они не сказали мне, куда направляются. — Амелия услышала, как ее голос дрогнул.
Джулианна ласково приобняла ее.
— Мы все исправим, Амелия. Я уже поговорила с Домиником. Он незамедлительно надавит на Уиндхэма, потребовав снять обвинение. Между прочим, Доминик просто в ярости!
— Я так и не сказала тебе всей правды, Джулианна. — Амелия взяла сестру за руку и провела за собой в ближайшую гостиную. — Саймон шпионил для французов точно так же, как и для нас. Так что обвинение в государственной измене может оказаться совершенно справедливым.
Джулианна задохнулась от потрясения, побелев как полотно.
— Я так боюсь, что больше никогда не увижу его! — Амелия вздохнула, силясь унять пронзившую грудь острую боль. — Но Саймон прав. Это — война. Мы не вольны управлять своими судьбами.
Она изо всех сил боролась с подступавшими слезами, пытаясь взять себя в руки.
— Я должна быть сильной. Саймон исчез. Я молюсь, чтобы однажды он смог вернуться, а между тем в этом доме — три маленьких ребенка, и они нуждаются во мне.
Джулианна схватила ее за руку.
— Что ты им скажешь? И как объяснишь все слугам?
Прошедшие полчаса Амелия провела, давая волю своему горю, в слезах, и у нее просто не было возможности подумать о том, как теперь быть. Она хотела сказать мальчикам, что их отец уехал проверить состояние дел в северных поместьях, — это сняло бы лишние вопросы, по крайней мере пока. Да и штату слуг она могла сообщить то же самое.
Но могла ли она до последнего скрывать правду о существовании этого проклятого ордера об аресте. Можно ли было до бесконечности скрывать такие ошеломляющие новости?
Амелия снова подумала о мальчиках. Уильяму было всего восемь, но он казался не по годам взрослым. С другой стороны, он только что потерял мать.
— Мне кажется, интуиция подсказывает мне, что Уильям должен рано или поздно узнать правду, — сказала она.
— А что, если нам удастся вернуть Саймона домой уже в самое ближайшее время? Через несколько недель или месяцев? — предположила Джулианна.
— А что, если он исчез на долгие годы? — потерянно отозвалась Амелия. Ее сердце запульсировало острой болью при одной только мысли об этом.
Джулианна ободряюще сжала ее ладонь.
И в этот момент в парадную дверь настойчиво постучали.
Тело Амелии сковало тревожным напряжением.
— Мне нужно подумать об этом, — сказала она сестре, когда в вестибюле раздались шаги. Судя по доносившимся звукам, в дом вошли несколько мужчин.
Амелия с Джулианной переглянулись. Амелия кинулась к выходу из гостиной, следом за ней с места сорвалась сестра. Вылетев из комнаты, Амелия споткнулась на ровном месте.
Какой-то человек в полицейской форме стоял в вестибюле с двумя другими служащими и Ллойдом.
— Мисс Грейстоун, — сделал шаг вперед дворецкий, глядя на нее округлившимися от изумления глазами. — Капитан ищет его светлость. Вы в курсе, где он?
С трудом взяв себя в руки, Амелия вскинула подбородок, расправила плечи и с улыбкой направилась к полицейскому, протянула руку.
— Я — мисс Грейстоун, экономка. — Она ни за что не призналась бы, что пару часов назад вышла замуж за Саймона. В этом случае могло возникнуть много вопросов и в конечном счете вскрыться правда о его бегстве из города. — Боюсь, лорда Гренвилла нет дома, но мы ожидаем его к ужину.
Полицейский поклонился:
— Я — капитан Джонсон, мисс Грейстоун. Я могу поговорить с вами с глазу на глаз?
Амелия кивнула.
— Это моя сестра, графиня Бедфордская. Не возражаете, если она присоединится к нам?
Молодой белокурый полицейский сразу оживился. Еще бы: подобные семейные связи казались весьма необычными для простой экономки.
— Конечно нет, — ответил он.
