— Так немудрено и простуду подхватить!
Саймон не ответил, пройдя мимо Амелии. Потом налил два бокала коньяка и вручил ей один.
Амелия отставила бокал. Она направилась в спальню, но рыться в гардеробе не потребовалось — камердинер Саймона предусмотрительно вытащил для него длинный восточный халат. Взяв халат, Амелия вернулась в гостиную. Саймон стоял там уже без рубашки, потягивая коньяк и глядя на нее поверх края бокала.
— Пожалуйста, надень это поскорее, а то заболеешь.
Он поставил бокал и накинул темно-синий жаккардовый халат.
— А тебе не все равно?
— Разве ты не слышал меня? Я люблю тебя, Саймон…
Он снова перебил ее:
— Мне не следовало привозить тебя сюда. Я должен был настоять на том, чтобы ты осталась с детьми в Корнуолле, где, по крайней мере, вы были бы в отдалении от моих врагов.
— Пожалуйста, не вини себя в том, что случилось с Люсиль. С ней все в порядке! — в отчаянии вскричала Амелия.
— А кого же мне винить? — огрызнулся Саймон. — Мы оба знаем, что это я поставил под угрозу весь этот дом.
Подойдя к нему, Амелия взяла его руки в свои и прижала их к груди.
— Ни у кого нет магического хрустального шара, Саймон. Когда ты только соглашался шпионить ради нашей страны, нельзя было предвидеть, какой опасностью обернутся в итоге твои действия. В ту пору ты не мог знать, что придется шпионить и для наших врагов, чтобы выжить.
— Но? — настойчиво и сурово спросил он.
Амелия знала, что хотела сказать — что должна была сказать, — но не решилась и вместо этого произнесла:
— Ты — герой. Ты — патриот, Саймон.
— Я — трус. Я — предатель, — резко бросил он.
Она задохнулась от ужаса:
— Что ты сегодня сделал?
Саймон отстранился от нее:
— Поверь мне, тебе лучше этого не знать.
Амелия никак не могла восстановить дыхание, поэтому замолчала, наблюдая за Саймоном, который расхаживал по комнате с бокалом в руке и потягивал свой коньяк. Что же он натворил? Неужели им по-прежнему грозила опасность?
— Саймон, этим военным играм нужно положить конец. Скажи Уорлоку, что с тебя хватит. Объясни, что должен в первую очередь думать о семье. Так больше не может продолжаться.
— Уорлок? Он будет мной не слишком-то доволен. Но я беспокоюсь сейчас не о нем. — Саймон взглянул ей в глаза. — Уорлок не станет использовать моих детей против меня — как ни странно, у него есть совесть. Но они уже сделали это один раз, так почему бы им не поступить так снова?
Амелия догадалась, что Саймон имел в виду шефов французской шпионской сети.
— Так ты хочешь сказать, что никогда не освободишься от французов? Что они будут манипулировать тобой, угрожая детям?
— А что они делали не далее как сегодня? — грустно усмехнулся он.
— Саймон! Ну должен же быть какой-то выход!
— Если из этого положения и есть выход, Амелия, я его еще не нашел, — устало произнес он. — В сущности, теперь моя ценность для Ляфлера только повысилась, в этом нет сомнений.
Потрясенная, Амелия уставилась на него. Саймон кричал это имя — Ляфлер — в своих ночных кошмарах, и она прекрасно помнила это. Теперь-то стало понятно, что так звали одного из его французских хозяев. Амелия вздрогнула. Она ведь действительно не желала даже слышать об этом Ляфлере, не так ли? И о чем только что говорил Саймон, что он имел в виду? Что же такое он совершил, чтобы заставить французов ценить его как одного из своих агентов даже больше, чем раньше?
Саймон залпом опрокинул в себя оставшийся в бокале коньяк. Потом невидящим взором уставился на темный камин. Никогда еще выражение его лица не было таким потерянным.
Чувствуя, как глаза наполняются слезами, Амелия подошла к Саймону и обняла его.
— Если ты не можешь выйти из игры, тогда мы как-нибудь справимся с этим вместе.
Саймон задрожал.
— Мне так жаль, Амелия, — в отчаянии бросил он.
— Тсс, тихо, — успокоила она его. — Тебе не о чем жалеть. Люсиль — дома, мальчики — в безопасности. Мы обязательно придумаем, как поставить точку в этой истории, Саймон, хотя, возможно, и не сегодня.
С его уст слетел безрадостный смешок, и теперь уже Саймон крепко привлек Амелию к себе.
— Не думаю, что я когда-либо признавался, как сильно я тебя люблю, — тихо произнес он.
Амелия застыла на месте. Он никогда прежде не объяснялся ей в любви.
Саймон криво улыбнулся и поцеловал Амелию.
— Без тебя я сошел бы с ума, — сказал он. И снова прильнул к ее губам.
Саймон сидел за столом в своем кабинете, сосредоточенно глядя на короткое послание, которое получил за завтраком. Уорлок был уже на пути сюда, он желал поговорить с ним о деле, не терпящем отлагательств.
Казалось, Саймон просто не вынесет напряжения, сковавшего его изнутри. Уорлок знал, что он натворил вчера, конечно же знал — о любом событии в Лондоне, так или иначе затрагивающем военные усилия британцев, тут же становилось известно руководителю шпионской сети. Иначе с какой стати Уорлоку наносить визит на следующий же день после похищения и возвращения Люсиль — на следующий же день после того, как Саймон подверг риску успех британских военных действий?
Виски Саймона пульсировали. Он провел еще одну бессонную ночь. После страстных любовных игр с Амелией он сжимал ее в объятиях, пока она не заснула. Затем отправился проведать спящих мальчиков, а потом и Люсиль. Глядя на дочь Саутленда, он вдруг осознал, сколь важным стало для него ее благополучие.
Позже он долго блуждал по дому, пока, наконец, не отправился в кабинет, где и просидел до рассвета, читая газетные статьи о войне. Новости ошеломили его. Теперь генерал Кобург и герцог Йоркский, который командовал британским контингентом союзнических войск, решили перейти к оборонительным действиям. Да можно ли вообще было выиграть эту войну? Одна сторона захватывала гарнизон или город, а потом другая тут же его отбивала. К настоящему времени союзники одержали серию побед, за которыми последовали поражения. И все-таки трудно было поверить, что союзники так быстро перейдут к обороне.
— Здравствуйте, Саймон.
Он вскочил, не услышав, как Уорлок зашел в открытую дверь.
— С чего это вы так удивились, Саймон? Я ведь послал записку, — с нарочитой медлительностью, растягивая слова, произнес Уорлок.
— Закройте дверь, — отрывисто бросил Саймон. — А что случилось с моим дворецким?
Улыбнувшись, Себастьян повиновался приказу.
— Я сказал ему, что и сам прекрасно найду дорогу, — я действовал довольно настойчиво. Не стоит быть с ним слишком строгим. Он — хороший парень.
