– Кого?!
– …В шею, или грудь, куда придется. Если что – я из травмата добью…
Дима Колесников повернул голову. Мамочка курила и что-то втирала этому в зеленой бейсболке, тот возмущался и размахивал руками. Ящик стоял рядом и тоже размахивал руками. Дима попытался представить, как будет их убивать: колоть Ящика ножом в толстую шею, искать какую-то важную артерию, потом резать Елену Николаевну… Блин, бред какой-то…
– Нет, я не смогу, – пробормотал он.
Но Цифра пропустила его слова мимо ушей.
– Только не тяни! Если он наберет скорость, то мы все звездой накроемся!
– Я не смогу! – повторил он. – Как так – ножом в шею? Я никогда этого не делал…
– А как ты до полусмерти людей колбасил? – страшным шепотом произнесла Цифра, впившись ему в глаза высасывающим взглядом вампира. – Как Сергея из «Аквариума» искалечил? Думаешь, я не догадалась, что это ты? Как в баре в людей стрелял? Делай, что говорю, козел! Иначе очень скоро сдохнешь! Ты и так, благодаря мне, уже лишние два часа живешь! Их надо кончить! Сразу!
– А потом что? – чужим голосом спросил Дима Колесников, снова превращаясь в Ниндзю.
– Фиг его знает, что потом, – сказала Цифра. – Ты мужик, тебе и думать.
Помолчав, она добавила:
– Закопаем где-нибудь, наверное. Или сожжем в лесу… Ящику еще не помешает кол осиновый вбить…
У Ниндзи внутри что-то булькнуло. Мамочка вдруг отшвырнула сигарету и решительно двинулась к машине. Неужели услышала их голоса? Или что-то заподозрила? Ящик что-то сунул зеленой бейсболке в руку, наверное деньги, тот успокоился и полез обратно в кабину. А Ящик побежал следом за Мамочкой. Догадались?!
Нет. Елена Николаевна спокойно открыла дверцу, села справа от него. Потом Ящик тяжело плюхнулся на водительское сиденье.
– Пятьсот рублей дал этому уроду, вместо того чтобы ногами забить до смерти! – возмущался он, заводя двигатель. – Ты, пацан, с бабкой своей, вы мне эти пятьсот рублей отработаете по полной программе. Я вас гопака заставлю танцевать, мать вашу. Ноги, блин, переломаю и заставлю….
– Хватит помелом мести, – бросила Мамочка отрывисто. – Поехали.
Надо было бить прямо сейчас. Не раздумывая. Ниндзя понимал это какой-то частью мозга – спинного, наверное. Но не привык ему, спинному, доверять. Не было у него еще отработанного навыка убийства. К тому же ему показалось, что Мамочка, эта двуногая годзилла, эта монстрина, – что она плачет. Он увидел мокрые следы на лице и просто выпал в осадок. Как если бы увидел вылезающие из ее кожных пор зеленые колючки… Не успел, короче.
Ну, а через минуту было уже поздно.
– Кровью пахнет, – вдруг сказала Мамочка. И посмотрела на Цифру. Та пожала плечами.
– И что?
– Откуда кровь?! – Ящик резко развернулся, подозрительно осмотрел всех троих, сидящих на заднем сиденье, и тоже остановил взгляд на Цифре. – У тебя месячные?
– Загляни, проверь, – ответила та.
– И проверю! – он выключил двигатель и полез наружу, явно собираясь до конца выяснить – в чем тут дело.
«Волки, – отстраненно подумал Ниндзя. – И Ящик, и Мамочка. У них и повадки волчьи, и нюх волчий. Как она учуяла кровь? И он намертво вцепился… Другой бы внимания не обратил…»
Мамочка посмотрела куда-то вниз, потом на Ниндзю… Она плакала, оттого что они едва не угробились, а сейчас у нее шевелились ноздри и глаза были как стеклянные бусы.
«Ничего, Цифра что-нибудь придумает», – подумал он. И не ошибся.
– Нет у меня никаких месячных, – сказала Цифра, отбрасывая куртку, которой были прикрыты его руки. И истошно завопила:
– Нож!!! У него нож!!!
Как будто не она ему его всучила только что. Ниндзя растерялся и уставился на нее широко раскрытыми глазами. Опять ничего не понял. Это игра? Отвлекает внимание? Или…
В следующую секунду она приставила травмат к его лбу и выстрелила. Будто обухом топора ударила. Ниндзя потерял сознание.
Открыл глаза, темно. Закрыл. Попытался вспомнить, какой сегодня день и нужно ли идти на учебу. Башка трещала, как если бы ее надпилили сбоку, слева, тупой ножовкой. Значит, вчера крепко пил. Если пил, значит, был выходной. Если был выходной, значит, сегодня понедельник.
Точно. Ощущение понедельника присутствовало. Надо у матери обязательно стребовать сотку, пока не ушла на работу! Не забыть…
А какой сейчас час?
Онемевшие руки не слушались. Мобильник неизвестно где…
Вдруг про мобильник что-то мелькнуло такое. Непонятное, скользкое. Цифра сказала, что пошла за мобильником, а принесла нож…
Чего-чего?
Это была первая маленькая прореха. Сквозь нее реальность стала вливаться в него, как ядовитые стоки химической промышленности, обваливая пласты грунта, подмывая опоры.
Чего? Цифра? Нож? Какой нож?
– Во, опять он чего-то сказал… Живой, падла. Как же он меня задолбал…
– Раз живой, надо про бабку узнать. Зря, что ли, перлись сюда? Только в сторонку отволоки, я там канал какой-то видела…
– Ага. Как говно месить, так сразу я…
– Не ной. Только быстро. Я машину не глушу на всякий случай.
– Да прикончите вы его, смотреть тошно!
– Ты вообще заткнись, сучка, блин, овца, кикимора шкодливая. Без тебя я бы кончил его еще на даче, уже к Приморску подъезжали бы.
– Нахрен твой Приморск?
– Иди в машину, сказала.
– Не хочу я ни в какой Приморск! Сами туда езжайте, без меня!
Ниндзя потихоньку въезжал, но въехал еще не окончательно. Он слушал эту перепалку, как будто это радио или какая-нибудь криминальная драма по телеку – вот оно вроде здесь, рядом, и даже некоторые чувства вызывает, страх, там, волнение, – но все это в любой момент можно просто выключить. А потом он почувствовал, как его взяли за ноги и поволокли. Он несколько раз ударился затылком обо что-то твердое и приподнял голову. И снова открыл глаза.
В самом деле, уже стемнело, сумерки, но он мог разглядеть темный силуэт на фоне неба. Сразу вспомнилось: Ящик. И все остальное вспомнилось тоже. Хлынуло, затопило. Стыренное ружье. Налет на бар в Платовском переулке. Визит Мамочки. Поездка на дачу. Запах близкой смерти… И Цифра.
– Эй, стой…
Ящик не услышал. Или не обратил внимания. Ниндзя попробовал вырвать ногу, стал цеплять руками за траву. Ничего не получилось. Ящик пер как трактор. А у него внутри будто ватой набито.
– Да стой же ты, бл-лин…
Он сам едва услышал свой голос. Он будто проваливался в сон, а потом проваливался еще глубже и плохо понимал, где он и что с ним. Что-то с головой… Он сидел с несуществующей бабкой за чаем в Сухом Логу, и вроде все вокруг было знакомо, как если бы он в самом деле провел здесь детство… А еще он ехал по Ворошиловскому проспекту в дорогом авто, всё в рыжей коже, руль с логотипом «БМВ», не ехал, а летел, на спидометре 190…
