– Где это произошло? Точное место можешь назвать?
Через две минуты Лис позвонил дежурному оперу Кленову:
– Ноги в руки, быстро за мной! Едем в Кащеевку!
* * *
— Там пост ГАИ впереди, куда прешь, дура! – заорал вдруг Ящик, до этого трупом лежавший на заднем сиденье.
Мамочка вздрогнула и резко вывернула руль вправо. Машину занесло, она неуклюже, боком, съехала с дороги. Там кусты, деревья.
– Куда?!!
Цифра поняла, что сейчас они перевернутся. «Обнимут» какое-нибудь дерево или пробьют крышей острый пень. Она надеялась только, что этот пень угодит Ящику в башку.
Не перевернулись. Более того, под колесами каким-то чудом обнаружилась дорога. Если можно так назвать две колдобистые колеи и гребень твердой земли, который «приора» то и дело задевала глушителем. Но они ехали вперед. Уходили. И довольно успешно. Не убились, не нарвались на пост ГАИ. Мамочка давила на газ, нервно дергала руль, удерживая машину в колее, и ругалась с Ящиком:
– Чего раньше молчал?
– А ты куда смотрела?
– Куда, блин! Вперед, блин! Там, блин, темно!
– Глаза разуй, корова! У меня вся пачка разбита, весь ливер отбит, мать твою! Я вижу, а ты ни хрена не видишь!
– Если бы не мама, тебе вообще была бы хана, – процедила Цифра. – Она троих мужиков завалила. Тебя спасла, козла. Так что заткнись.
– Чего?!! Ты как с отцом разговариваешь, сучка мелкая?
Цифра посмотрела на мать.
– Сейчас выкинем на фиг из машины, если будешь выступать. И ползи куда хочешь. Правильно, мамочка?
Мамочка впилась глазами в дорогу, ничего не сказала, не повернулась. Ящик сзади матерился и скрипел зубами, но Цифра его не слушала. В памяти всплыло далекое детское, классе в пятом: ночь, пьяная ссора, мат, угрозы, грохот бьющейся посуды и чего-то металлического, смертельного, когда ей казалось, что наступает конец света, сейчас они поубивают друг друга и мир рухнет – а потом все это неожиданно перетекло в ритмичное шевеление в родительской спальне, в какие-то мокрые шлепки, хихиканье Ящика и громкие стоны матери… Муж и жена – одна сатана.
Свернули на другой проселок, проехали лесополосу, опять свернули. Еще одна лесополоса. А потом дорога вдруг пропала, перед капотом засияли звезды. Мамочка резко затормозила.
– Озеро, что ли, – сказала она.
– Останавливаемся здесь, – проворчал Ящик. – Я зафигачился трястись по этим колдобинам – глаза от боли вылезают. У меня все внутри отбито… Вот ведь гады! Разве можно так человека глушить?!
– Мы совсем недалеко уехали, – сказала Цифра. – Километров десять, может, пятнадцать…
– А мне начхать! У меня ребра сломаны, кость об кость скребется!
– Все. Делаем привал, – перебила мать и выключила двигатель.
Ящик кое-как выполз из машины, упал на расстеленное покрывало, застонал. При свете фар Мамочка осмотрела его, промыла ссадины, туго перетянула грудь эластичным бинтом из байкеровской аптечки. Цифра стояла рядом, с интересом смотрела. Сломаны ребра, разбито лицо, выбит передний зуб. В остальном Ящик, как ни странно, был цел. Может, еще сотрясение какое-нибудь, но ему не привыкать, он по жизни стукнутый.
– Что стоишь?! – прикрикнула Мамочка. – Пожрать сготовь! Там у них в сумке консервы и водка…
Цифра разожгла небольшой костер, разогрела в нем банки с байкеровской тушенкой. Ящик жадно отпил байкеровской водки. Мамочка тоже сделала несколько больших глотков, утерлась рукой.
– Мне дайте, – сказала Цифра.
– Обойдешься, – сказал Ящик, забирая у Мамочки бутылку. – Мелкая еще, не положено.
– А то, что я по убойной статье буду проходить, это ничего? Для этого я не мелкая?
– Чего проходить?! Куда проходить?! – заорал на нее Ящик. – Молчи лучше! По убойной, мать твою! Да ты вообще не при делах! Ты в сторонке спокойно стояла, глазами хлопала, пока меня мочили! Не могла вмешаться?! У тебя же травмат был! Начала бы шмалять, они бы застремались, а я бы нож достал!
– Куда вмешиваться?! Против трех здоровых оленей? Грудью тебя закрывать? Они бы мне раз дали – я и копыта бы отбросила!
Мамочка подняла голову.
– А кто они вообще такие? – спросила она. – Почему набросились? Что там у вас получилось?
– Что-что, – буркнул Ящик. – Это тот мудак, которого Светка подпалить не сумела. Вот и встретились нос к носу…
– Так это опять я виновата?! – взвизгнула Светка.
– Конечно, а кто еще… Где хлеб, мать вашу?
Мамочка принялась рыться в сумке. Хлеба не было. Ящик стал ругаться и поносить ее самыми последними словами, как будто ничего важнее хлеба сейчас нет, и вообще он приехал сюда чисто пожрать. Мамочка вообще никак не отреагировала, закрыла сумку и принесла из машины две сигареты – для себя и для него. Она закурила и стала смотреть на черную воду.
– От тачки надо избавиться, – сказала она потом. – Утопим в озере. Вон там, где крутой берег. Они ищут машину, без нее будет легче уйти.
– Это тебе будет легче! А я, поломанный, как пойду?! – прорычал Ящик.
– Туда же, куда и мы. Ноги целые, доковыляешь, – спокойно сказала Мамочка.
– Машина моя, я ее на свои деньги покупал! Хрена тебе!
– Хорошо. Сиди тогда в машине, дожидайся ментов. А мы сами пойдем.
Ящик засопел:
– Куда пойдете?
– Переждем в лесу сутки-двое. По обстановке будет видно. Потом найдем какой-нибудь хутор, сунем деньги хозяину, чтобы молчал. Месяц отсидимся, а там добудем новую машину и уедем куда-нибудь.
Ящик хлебнул из бутылки.
– Ничего у вас не получится, – объявил он. – Ты даже машину с обрыва столкнуть не сможешь, улетишь вместе с ней.
– Мы тебя в нее посадим, – сказала Цифра. – От тебя одни проблемы только.
Мамочка бросила под ноги сигарету. Потом, не вставая, ударила Цифру по щеке.
– О, это правильно. Так сучке и надо, – одобрил Ящик.
Мамочка схватила с земли ружье, воткнула ему в бок ствол.
– Хватит гавкать! Больше никакой грызни и наездов, – веско проговорила она. – Иначе нам всем тут будет хана, понимаете?
– Ага. Ты ствол только убери, – оскалился Ящик. – Дай сюда пушку. Ее дозарядить надо. Ты сколько раз шмальнула?
– Три или четыре. Не помню.
– Три, – уточнила Цифра.
– И под Степной три, – сказал Ящик. – И еще этот твой женишок… Сколько он в баре стрельнул?
– Откуда я знаю! И почему он мой?! – огрызнулась Цифра.
Ящик отстегнул магазин и выругался.
– Вот дуры! Последний патрон остался! А у вас ума не хватает зарядить!
